Вопрос: Как вы считаете, в каком направление меняется наша страна, что вы можете сказать о будущем?
В. Познер: Я всем отвечаю совершенно одинаково, даже гораздо моложе вас, у меня был прекрасный хрустальный шар. Я туда заглядывал, и у меня были ответы на все. Что будет и через пять, и через 50 лет. Но я часто переезжал с квартиры на квартиру и однажды его потерял. И с тех пор не знаю. Искренне говорю – не знаю, потому что я могу сказать, что в 1989 году никто не знал, что через два года не будет Советского Союза. Так что – что будет через пять лет, может быть, кто-то знает, но я – нет.
Вопрос: Если мы в будущее посмотреть не можем, шар утерян, а если мы живем, предположим, пять-десять лет назад, то есть ли сожаления о том, что надо было сделать, а мы не делали?
В. Познер: У кого какие сожаления. У меня нет никаких сожалений по Советскому Союзу. У меня есть сожаления по тому, как все-таки были упущены возможности – прежде всего, Горбачевым. У меня к Михаилу Сергеевичу есть один очень важный вопрос (кстати, у меня с ним очень хорошие отношения): должен был быть подписан такой договор и должен был быть обновленный Советский Союз. А он в канун подписания уехал отдыхать в Форос. Он не мог не знать, что не только есть противники, но и что кое-что готовится. Я не верю, что он не знал. Как же он мог уехать до подписания? Путч и все прочее… Когда я ему задал этот вопрос, уважаемый Михаил Сергеевич сказал: «Это была ошибка». А я ему сказал: «Михаил Сергеевич, это не канает». Я боюсь, что он решил так: сыграю две музыки: если победят те – все будет в порядке, а если победят эти… – ну и просчитался. И конечно, мне очень жаль. Это первое. И второе – мне очень жаль, что Борис Николаевич, которого я знал, оказался человеком, который не мог справиться с властью, в том смысле, что из-за алкоголизма он потерял управление страной. Результат мы видим сегодня. И третье: мне очень жаль, что наши американские коллеги, вместо того чтобы давить Россию, не придумали новый план Маршалла, с тем чтобы направить большие деньги, очень точно рассчитанные, на поддержку демократии, как они сделали в Европе после Второй Мировой войны. Если бы это было, то была бы другая страна. Да, конечно, Россия не совсем была готова к демократии, она и сейчас не готова, это процесс, но, конечно, была бы другая страна. Так что много чего жаль.
Вопрос: Кто из наших политиков и политиков зарубежный, у которых вы брали интервью, на вас самое большое впечатление произвел?
В. Познер: Из наших никто. Из зарубежных, наверное, наиболее яркое интервью было с Хиллари Клинтон, которая меня подкупила своим умом, быстротой реакции и остроумием. Она же написала книгу, и не одну. И когда было согласовано, что она придет ко мне, позвонил ее представитель и сказал, чтобы я прислал вопросы. Я ответил, что я не присылаю вопросов – никому. И что я не ставлю пределов. «Как это, – сказал он. – Тогда не будет интервью». – «Не будет, так не будет. Но я объясню, конечно, моей публике, почему нет интервью». На следующий день звонит этот человек и скорбным голосом говорит: «Она сказала, что придет, и можете спрашивать что хотите». И вот, когда она была у меня в программе, я в какой-то момент сказал: «Вы знаете, госпожа госсекретарь, вы в своей книге пишете, что самым трудным для вас решением было – баллотироваться ли от штата Нью-Йорк в Сенат и оставаться ли с Биллом. Так вот, нашим зрителям… насчет Сената как-то не очень заинтересовались, а вот почему вы остались с Биллом, – это их интересует». Она посмотрела мне в глаза, улыбнулась и сказала: «Вы знаете, Билл – это единственный мужчина, который может меня рассмешить». Прекрасный ответ. А в самом конце, когда я спросил ее: «А что вы скажете Богу, когда окажетесь перед ним?» – изумительно ответила: «Я скажу: слава Богу, что прошла!». Как она отвечала – она была очень, очень хороша и не сумела ответить только на один вопрос – по поводу Косова и Абхазии: почему Косово – да, а Абхазия – нет? Она сказала: «Ну, это мы так считаем». Я сказал – нет, так не пойдет. А так она была очень хороша. Вообще, с политиками разговаривать не очень интересно. Есть отдельно взятые – уже когда они не политики. Когда они не думают о том: назначат ли, выберу, не выберут. Тогда – может быть. А пока они неинтересны, потому что они все время об этом думают.
