В. ПОЗНЕР: Да, да, да. Перед государством.
Е. ПАНФИЛОВА: Перед государством. И тут у нас происходит проблема не столько формализации, сколько… нам же задают вопрос: «А чего вы к нам привязались? Мы все сдаем нашему начальству». Или в комиссию какую-то специальную, или в отдел кадров. Но мы-то хотим знать, потому что мы законопослушно платим налоги, мы законы исполняем. И мы считаем, что публичная ответственность, она и в этом должна обязательно проявляться.
В. ПОЗНЕР: Декларация, которая заполняется этим государственным служащим, это обязательно?
Е. ПАНФИЛОВА: Обязательно.
В. ПОЗНЕР: Это имеет силу юридического документа?
Е. ПАНФИЛОВА: Имеет.
В. ПОЗНЕР: Понятно. Значит, один успех – это то, что все-таки, в конце концов, приняли, ратифицировали. Все, кроме 20-й статьи.
Е. ПАНФИЛОВА: Да. А потом приняли федеральный закон «О противодействии коррупции». Но очень долго просили, убеждали… Вы же понимаете, я не могу говорить, что мы как-то особо активничали, потому что как только я вам скажу то, что мы каким-то образом к этому имели отношение, к нам тут же прибегут люди и начнут обвинять нас в том, что мы занимаемся политической деятельностью. А вы знаете, поправки в закон об НКО, связанные с так формулировкой, которую я категорически отрицаю – «иностранный агент», требуют такой вещи, как иностранное финансирование (а в нашем случае оно неизбежно, потому что мы часть международного движения), и того, что называется политической деятельностью, которая сформулирована как «осуществление деятельности по оказанию влияния на государственные решения». И поэтому, как только я вам скажу, что мы чего-то оказали, то я моментально накликаю на свою организацию некие возможные неприятности.
В. ПОЗНЕР: Вы подставляетесь, да. То есть, другими словами, если я вам говорю: «Будьте любезны, Елена Анатольевна, расскажите мне, кого или чего там в результате вашей деятельности…» — вы говорите: «Не могу».
Е. ПАНФИЛОВА: А я скажу, что я могу, потому что с точки зрения гражданской антикоррупционной деятельности, гражданского антикоррупционного активизма я занимаю крайне жесткую позицию. Это никогда не политическая деятельность. Потому что если мы примем на веру эту формулировку, что политическая деятельность – это оказание влияния на изменение государственной политики, то тогда получается, что антикоррупция как политическая деятельность – оказание влияния на изменение государственной политики. Это означает, что государственная политика – это что? Коррупция. И получается, что так быть не может.
В. ПОЗНЕР: Да… Но все равно вы мне не можете сказать: «В результате нашей деятельности имярек…»
Е. ПАНФИЛОВА: Имяреки в огромном количестве, благодаря деятельности, разумеется, не моей, тут я должна сказать как руководитель любой общественной организации, что все, чего мы добились, — это не я, это мои прекрасные коллеги. И в Калининграде у нас приемная, и во Владимире, и в Санкт-Петербурге экологическая приемная, и в Воронеже, и сейчас открыли первую за Уралом, в Сибири. И кого-то я забыла, они жутко на меня теперь обидятся. Но, вы знаете, мы помогли огромному количеству граждан и предпринимателей. Потому что главная наша работа: у нас приемные, куда люди приходят и рассказывают о том, что с ними случилось, и мы помогаем людям. Это, пожалуй, самое большое достижение – что в каком-то количестве случаев, не в громадном, но в большом, нам удалось помочь реальным людям не стать жертвой коррупции.
