В. ПОЗНЕР: Вы знаете, я насчет рейтингов больше не буду говорить. Хотя хотел бы вам напомнить, что не так давно Президент по этому поводу (это было в ноябре) сказал, что «все зависит от того, кто рейтинги рисует». И в этом есть определенный скепсис, правда же?
Е. ПАНФИЛОВА: Правда.
В. ПОЗНЕР: Но как вы относитесь к тому, что в этом послании к Федеральному собранию, которое прозвучало совсем недавно, Владимир Владимирович ни разу не произнес слова «коррупция»? Он произнес слово «казнокрадство», но это гораздо более узкая вещь, чем коррупция. Вас это никак не смущает?
Е. ПАНФИЛОВА: Да нет, не смущает совершенно. Во-первых, про рейтинги тоже больше не буду. Но единственное скажу: когда их в мире столько, а их действительно уже довольно много, коррупционных индексов, можно посмотреть всю палитру и выбрать тот, который рисуют приятные тебе люди. Что касается послания, то там очень много про производные коррупции и про источники коррупции.
В. ПОЗНЕР: Да, но самого слова-то нет.
Е. ПАНФИЛОВА: А зачем? Слушайте, нам же ехать, а не шашечки… Главное, что там говорится (хотя я хотела бы, конечно, большего, я всегда хочу большего) про такие вещи, как взаимодействие бизнеса и государства, там говорится о тех вещах, которые, безусловно, убивают наш малый и средний бизнес. А коррупция – один из тех факторов, которые не позволяют считать…
В. ПОЗНЕР: То есть вас это не насторожило?
Е. ПАНФИЛОВА: Меня это бы насторожило, если бы я не знала, как у нас устроена вообще вся эта система сдержек и противовесов. И если так сказано, значит существуют на данный момент для того какие-то причины в нашем центре источника власти. Другое дело, что там прозвучала очень важная для нас тема – деофшоризация и возвращение активов. И вы знаете, мы-то двумя руками за деофшоризацию, поскольку огромное количество коррупционных активов скрывается в офшорах. И мы бились вообще, как львы, всем международным движением, в первую очередь наше австралийское движение, чтобы в Брисбене на «Большой двадцатке» были приняты высшие принципы по деофшоризации, по раскрытию конечных собственников, бенефициарных собственников компаний, которые зарегистрированы в офшорах. Чтобы было понятно, куда уходят деньги. А у нас очень много таких компаний, у нас такие компании даже в системе ЖКХ есть: ты платежку оплачиваешь за «двушку» в Орехове, а деньги отправляются в какой-то офшор. И это не очень правильно, и это не очень хорошо. И зачастую объясняет все эти социальные напряженности и дороговизну, которая у нас возникает. Но в том, что прозвучало в послании – амнистия всех капиталов, которые возвращаются из-за рубежа, из офшоров, — я бы все-таки обратила внимание на то, что действительно с капиталами бизнеса, который там пережидал в налоговом офшорном раю, могут прийти реально криминальные деньги. И при всем, так сказать, точном местоположении этого тезиса в послании я бы все-таки уточняла, что реально криминальных денег… Дело в том, что в офшорах могут быть деньги и от терроризма, и от экстремизма. Надо приглядываться к этим деньгам.
В. ПОЗНЕР: Понятно, конечно. Недавний опрос «Левада-центра» показывает, что чуть больше трети нашего населения уверены, что справиться с коррупцией в России невозможно. Абсолютно в этом убеждены. Без поддержки населения – никак. А руки не опускаются, когда вы узнаете такое?
Е. ПАНФИЛОВА: Да нет. Во-первых, вообще ни у чего никогда не бывает такой бесконечной поддержки. Вы знаете, на самом деле мы видим совершенно другую тенденцию в последние год — два – очень активный рост низового гражданского антикоррупционного активизма. На местах люди, которые раньше просто приходили и жаловались, теперь говорят: «Мы вам пожаловались, а можно мы еще что-нибудь сделаем?». Людей, которые на местах следят за всякими декларациями конфликта интересов, доходов и имущества, закупками, становится в разы больше. А самое главное… Понимаете, вопрос, на мой взгляд, «можно ли справиться?». Как справиться? Вообще уничтожить? Или как-то немножко приглушить? И если так задавать вопрос, я думаю, что очень многие ответят несколько иначе.
