Владимир Познер: Lame duck. Он хочет остаться в истории определенным образом. Пока что его наследие не самое лучшее. Какие он будет шаги предпринимать — сказать трудно. Ну а Путин, как мне кажется, очень жестко настроен в отношении Запада, он не верит ни одному их слову. Так что ситуация — неприятная.
Дмитрий Дубов: Еще одна поразительная история — о том, как ваш отец искал в ГДР специалистов по отопительным системам, чтобы в холодную погоду могли ходить в кино. И вот два инженера принесли ему чертежи одного проекта, которым эти люди очень гордились. Это были рабочие чертежи крематория Бухенвальда, которые им в свое время заказало «высокое начальство». Есть ли связь между этой чисто немецкой любовью к порядку и тем, что из всех периодов вашей жизни берлинский период, судя по тому, что вы пишете, был для вас наиболее тяжелым?
Владимир Познер: Да, конечно. Я все-таки ребенок военный. Многое я помню. Кроме того, мой отец мне показывал, уже когда мы были в Америке, те… ну не все, но часть документальных лент, которые сами нацисты снимали в лагерях. Они очень тщательно отслеживали и фиксировали то, что делали. Это как татуировка — она не смывается. Это — навсегда.
Я тогда возненавидел немцев. И соответственно — Германию. И все разговоры о Гете, Шиллере, Гейне меня мало трогали. Хотя нет, музыка Баха и Бетховена меня очень трогала. Но тем не менее. Так было, несмотря на то, что моя дочь уехала в Германию и замужем за немцем и мой внук родился там, он уже немецкий мальчик… И несмотря на фильм, который я сделал о Германии, чтобы найти хоть какую-то аргументацию и что-то смягчить в себе.
Может быть, что-то я и нашел, но в общем и целом это все осталось. Я не могу ни забыть, ни простить. И до сих пор этот язык на меня действует не лучшим образом. Я всегда болею против Германии, например, на первенстве мира по футболу, отдавая должное их умению, но болею против. Это уже моя проблема, а не их.
Дмитрий Дубов: Говорят же: не суди да не судим будешь. Но все-таки что вы думаете о русскоязычных евреях, которые переехали на постоянное место жительства именно в Германию?
Владимир Познер: У меня есть среди них несколько близких друзей. Я как-то спрашивал: ну как же вы можете? Вот вы мне объясните! Ведь если бы они победили, вас бы не было просто! Ваших родителей пустили бы на мыло! И пускали! Как пепел Клааса не стучит в сердце? Как вы можете жить в Германии? В Америке — понимаю, в Израиле — понимаю, куда угодно — понимаю! Только не в Германии и не в Австрии.
Ну и поскольку мы близкие друзья и у нас откровенные отношения, то мой друг мне сказал: «Володя, ну что я тебе скажу? Это выгодно. Нас принимают. Помогают. Признали свою вину и всячески стараются ее искупить. Страна с высоким уровнем жизни. Вот, собственно говоря, и все». Это как раз я понимаю. Но сам бы не смог — никогда и ни при каких обстоятельствах.
Дмитрий Дубов: Я хотел бы в завершение поговорить с вами о моей стране — единственной стране в мире, если не считать постсоветское пространство, где так много людей говорят по-русски. Вот как причудливо тусуется колода: в библейских местах сегодня странным образом сочетаются Восток, Запад и русская речь — от городского рынка до высших коридоров власти. Вам как наблюдателю со стороны не кажется это по меньшей мере необычным?
Владимир Познер: Да, это кажется необычным, кажется странным. Такое впечатление, что здесь одни русские. (Смеется.) Правда, смотрите, мой опыт общения в Кнессете и вообще в этих кругах — он весь, целиком связан с русскоязычными политиками, начиная с господина Либермана, господина Эдельштейна, господина Элькина и госпожи Киршенбаум — они все русскоязычные. Это действительно производит сильное впечатление и вызывает массу вопросов.
Где бы мы ни были, ко мне подходят люди. Мало того, что говорят по-русски, они еще и смотрят русское телевидение. Каким-то образом они сохраняют связи с Россией в гораздо большей степени, чем их собратья в других странах.
Когда я брал интервью у премьер-министра Нетаниягу во время его визита в Москву, я его спросил об этом: вот эта волна девяностых, когда в Израиль приехало порядка миллиона человек — в маленькую страну с небольшим населением, это же должно было создавать для вас гигантские проблемы. На что он ответил: «Да вы что! Это просто дар! Это изменило Израиль колоссальным образом в позитивном смысле! Это хай-тек, медицина, наука, экономика, потому что приезжали люди высокообразованные, которые очень многое дали нашей стране».
И это, конечно, причудливая вещь. Причудливая. Дети приехавших, а тем более их внуки — они будут уже совсем другие люди. Это будут уже нормальные израильтяне. Но эта прививка, что ли, она, конечно, поразительна. Это удивляет и сбивает с толку. Потому что может создаться впечатление, что Израиль — это страна, где большинство народа — из России, что, конечно, не так.
Дмитрий Дубов: Если говорить об исторической перспективе…
Владимир Познер: Да. Ну и потом — люди не знают истории, а на самом деле создание Израиля — это в значительной степени дело рук и голов выходцев из Российской империи. Так что роль — огромная. И конечно, я понимаю Иосифа Виссарионовича Сталина, который первым поддержал идею создания Израиля исходя из убеждения, что это будет социалистическая страна…
Дмитрий Дубов: Она и была…
Владимир Познер: …которая будет дружить с Советским Союзом. Он слегка ошибся. Он редко ошибался. Но тут он ошибся очень кардинально.
Дмитрий Дубов: Владимир Владимирович Познер, спасибо вам за это интервью.
