О. СТОУН: Да, он продан в большинство стран мира. Россия одна из последних его купила. Россия не спешила его покупать, ведь Россия и Америка неплохо ладили еще примерно где-то год назад. Думаю, во многом это случилось после истории со Сноуденом, что многие неоконсерваторы в Америке решили, что Россия зашла слишком далеко. И они были очень разочарованы ситуацией вокруг Сирии и в связи с иранскими переговорами, и до сих пор разочарованы. И есть причины для такого рода пропагандистской войны, информационной войны. Но мы не получаем всей правды в Америке.
В. ПОЗНЕР: Вы сказали, что это самый трудный проект в вашей жизни — не только документальный, но художественный. Потребовалось больше времени для его завершения – четыре года, а не два, как планировалось. Что, собственно, вас мотивировало? Почему вы хотели это сделать?
О. СТОУН: Это сочетание моих разных интересов в кино. В игровом кино я много касался истории, но в 2008 году, когда Джордж Буш-младший был у власти уже 8 лет, я достиг некоего состояния и возраста, когда я сказал: хватит, я не могу больше снимать игровые фильмы в такой ситуации, я хочу понять, почему в стране все так, как оно есть. Джордж Буш — это преувеличение или отклонение? И мы с профессором Кузником… а я не историк, я – кинорежиссер, но я как бы начал работать над диссертацией, начал снова изучать американскую историю, особенно документы «холодной войны». И я обнаруживаю, что поведение Джорджа Буша-младшего – это продолжение, но как бы чрезмерное продолжение линии поведения, возникшей сразу после Второй мировой войны, когда мы стали государством национальной безопасности. И после распада СССР в 91-м году мы не остановились. Мир не приносил дивидендов. Мы не остановились и стали превращаться из государства национальной безопасности, по сути, в государство глобальной безопасности. И сейчас, по сути, не произнося этого, пытаемся быть мировым полицейским. Это очень опасно. И мы можем задокументировать период с 91-го года до настоящего момента и показать это превращение как очень радикальное. Никто не голосовал за это.
В. ПОЗНЕР: Вы считали важным сделать этот сериал, очень важным. Для кого?
О. СТОУН: Для меня. Для меня было очень важно понять, с этого все началось. Потому что это мои размышления в течение 12 часов этого сериала. И, скажем так, по прошествии четырех лет я считаю это главным фильмом в своей карьере, самым длинным, но однозначно очень мощным. Как сказал один критик, это скорбный плач кинорежиссера по своей потерянной стране. Стране, которую он любил. Можно и так сказать. Но во мне есть и надежда на Америку. Я надеюсь, что есть вменяемые люди, которые все же могут контролировать результаты действий этой империи.
В. ПОЗНЕР: Вы знаете, в 1991 году в этой стране было много надежд на то, что наконец-то мы можем с Америкой если не дружить, то, по крайней мере, быть партнерами. И ничего не получилось. И все эти обещания, что НАТО не будет двигаться на Восток – все это оказалось ерундой, и они теперь прямо у границы России. Почему это произошло? Вы можете объяснить причины того, почему от этих надежд ничего не осталось?
