В. ПОЗНЕР: Сейчас у нас будет реклама, потом вернемся.
ВТОРАЯ ЧАСТЬ
В. ПОЗНЕР: В одном интервью вы сказали: «Этот сериал об Америке, которую я когда-то очень сильно любил». Это значит, что вы ее не любите больше?
О. СТОУН: Скажем так, любовь, с которой ты рос, будучи молодым, в 60-е, в 70-е, в 50-е – это нечто уникальное. Я надеюсь, честно говоря, посвятить последние годы переосмыслению того, что я назвал бы лидерством. Я говорю не о политике. Есть много чему восхищаться в нашей культуре, в нашем кинематографе, в нашем спорте – люди, хорошие люди, множество разных людей. Вы поездили по США, вы знаете, как много разных людей там. Это прекрасная страна. И думаю, люди куда либеральнее, чем правящие нами лидеры. Думаю, что у нас репрессивная власть. И у нас есть проблема: она задает неправильное направление стране, особенно за рубежом. Мы проникаем повсюду, у нас столько баз по всему миру, мы создаем хаос и милитаризируем планету. Не только другие страны, но и космос. Кибервойны, подводные войны. Теперь и тотальная слежка по всему миру, внимание к которой привлек Сноуден и многие другие. Это очень настораживает. Планету стала меньше. И я думаю, США как единственная супердержава – это угроза стабильности в мире. Нам нужен более сбалансированный мир, где другие страны, сильные страны, уравновешивают нашу мощь. Потому что единственная супердержава становится тиранией, а тирания никогда недолговечна, и империя – тоже.
В. ПОЗНЕР: Насчет империи. Во вступлении к книге вы говорите, что вы ее пишете в момент заката американской империи. О какой империи речь? Ведь Америка, многие скажут, совсем не империя. В отличие от, скажем, Франции или Голландии, или Испании, Португалии, конечно, Великобритании и даже Германии, у нее никогда не было колоний. Так что о какой, собственно, империи вы говорите? Я не совсем понимаю.
О. СТОУН: Формально мы никогда не увлекались колониями, потому что усвоили уроки Великобритании.
В. ПОЗНЕР: Да вы сами были колонией. Америка была колонией Великобритании.
О. СТОУН: Да. У нас, кстати, тоже были колонии. Филиппины, где мы вели отвратительную войну, во многом похожую на Вьетнамскую. Но мы подошли к этому по-другому. После Второй мировой войны у нас появились базы по всему миру. Мы никогда не отказывались ни от одного дюйма территории, мы сохраняем эти базы, будь они в Германии или Японии. Мы расширяем их число. Мы сами не знаем, сколько у нас баз. От 700 до 1000, по последним данным, что я знаю. Мы – в Африке, мы – в Латинской Америке. У нас есть скрытое присутствие. Мы очень сильные в скрытых войнах. У нас есть public relations, у нас есть деньги, Международный валютный фонд, Всемирный банк. Мы вкладываем деньги, мы работаем через людей с Уолл-стрит, мы контролируем экономики, как можно сильнее проникая в них. У нас есть ЦРУ, которое в прошлом называли «невидимой армией капитализма». У нас столько всяких организаций за границей: Управление по борьбе с наркотиками, у Государственного департамента теперь есть своя разведывательная служба. У всех есть службы повсюду, во всех странах мира мы держим руку на пульсе. И теперь при тотальной слежке, когда можно контролировать, что думает или делает любой человек в Афганистане, Германии, Бразилии, и если есть малейшие признаки недовольства или протеста, мы очень активно подключаемся.
