Потом мы делали танки. Они с едой не получаются. Потом мы еще что-то делали. Но никогда несчастные крестьяне, которые рассматривались Лениным просто как мелкие хозяйственники и, скорее всего, реакционные, Сталин их уничтожил, просто уничтожил с помощью колхозного строя. То есть оставил пьяниц, без денег и тех, кто не работает. А богатое крестьянство было сослано, потому что это были якобы кулаки. И все! И никогда страна, которая экспортировала зерно, когда люди голодали – я имею в виду, в царское время – она больше никогда не стала экспортировать зерно.
Когда – и это меня возмутило – те, кто возглавляют президентскую администрацию, давая интервью «Комсомольской правде», с издевкой говорит о том, что люди, живущие внутри Садового кольца, если они любят фуа-гра, они могут сесть в самолет, полететь в Таллин и там его купить. Как будто речь о фуа-гра! Речь идет о мясе и молоке. И соответствующих продуктах.
В любом случае, поднять эти отрасли – это несколько лет. Это не то что сегодня посадил – завтра все выросло. Нет никаких оснований считать, что вдруг начнут работать по-другому. Почему начнут? Из чувства гордости? Я еще понимаю, если бы грозили голодом. Так никто ж не грозит. Ведь кто ввел санкции-то? Касающиеся еды. Они, что ли? Нет, это наши антисанкции. Мы решили их наказать – тем, чтобы у нас не было продуктов. Унтер-офицерская вдова Салтыкова-Щедрина вам не вспоминается в связи с этим? Которая сама себя высекла. Это же странная вещь! Поэтому я не вижу никаких оснований считать, что вот эти санкции нас заставят вдруг работать.
Что касается вопроса о Стене плача – это между мной и им. Вы знаете, я как человек глубоко неверующий – но они хотят, чтобы я оставил для фильма. Но поскольку Ваня у нас крещеный – я тоже крещеный, католик – но вот такой атеист-переатеист. Поэтому скорее всего я… Все-таки есть вещи, которые «не играют». Стена плача – это серьезное дело. Я говорю «нет». Издеваться, шутить – нет. А Ваня наверное что-нибудь туда положит, причем от души. Я тоже не буду спрашивать его – а что ты туда положил?
