ВП: И штраф, как вы знаете, самый высокий, какой только можно влепить, со стороны той организации, которая это сделала. Хотя на самом деле, я думаю, что для Тарпищева – это сумма, которую он может выдержать. Но дело не в этом. Тут есть глубокое непонимание, на мой взгляд, с нашей стороны. У нас, где мы любим шутить над голубыми, и вообще все эти шутки, относящиеся к однополому браку и вообще к сексу, на Западе – это считается дико неприличным. Это может нам нравиться, не нравиться, но это так. А когда еще объектом вашей шутки являются люди чернокожие, то есть афроамериканцы, то к этому добавляется, хотите вы или нет, момент расистский. Хотя наверняка Тарпищев ничего такого не имел в виду, но это так. И поэтому реакция там… Смотрите, Навратилова выступила, Шарапова выступила, будет еще много, и у нас это вызывает удивление: «Ну ведь это программа, «Вечерний Ургант» – это же шутки». Да, но шутка неудачная, шутка сделана без учета… Ну, это все равно, как сегодня кто-то довольно умно сказал, на мой взгляд: «Если бы сказали, что не братья Кличко, а сестры».
ДК: Так это вроде давняя шутка про «сестер Кличко», и вроде как без штрафов.
ВП: Да, но могли бы получить, вообще-то говоря, так сказать – в глаз от какого-нибудь из братьев Кличко, с ними то надо поосторожней обращаться. Во всяком случае, я думаю, что, конечно – это не преднамеренная вещь, в то же время вполне отражает наш внутренний взгляд на эти вещи. Он конечно же никого не хотел обидеть и никак не рассчитывал, что будет такая вот реакция. Это будет такой урок и не только для него.
МК: Владимир Владимирович, а вам не кажется, что такие вещи, подобные, они немного, я имею в виду штраф и дисквалификацию, они немножко «убивают» сам вид спорта, потому что он становится слишком политкорректным, мы же все любим, как в боксе «один боксер сказал другому, что он его в порошок сотрет», ну и пошло. Вот я помню, например, в конце 90-х, когда шутили про Марион Бартоли, потому что она далеко не первая красавица была, но в этом тоже был какой-то нерв. И это, в принципе, все придает теннису какую-то дополнительную перчинку. Что, совсем без перчинки что ли теперь?
ВП: Ну, во-первых, придает не теннису, потому что это можно сказать кому угодно. Смотрите, что происходит на наших футбольных стадионах. Теперь, значит, там, где играет ЦСКА, нет болельщиков, при пустых трибунах. Это же все не на пустом месте, расистские выкрики в адрес людей другого цвета кожи. Уже не шутки, а совершенно другого рода вещи. Шутки шутками, одно дело некрасивый человек, хотя чего шутить по поводу того, что человек некрасивый, я честно вам скажу – не очень понимаю.
МК: Это плакать надо.
ВП: Это как минимум просто невоспитанно. Но в данном случае, опять же, если вы интересуетесь тем, что есть в другой стране, как там на это смотрят, то вы должны понимать, что нарветесь, и теннис не потеряет своей привлекательности от того, что оштрафовали Тарпищева и отстранили его от работы на год. Я вас уверяю, что теннис от этого никак не пострадает. Но, может быть, какие-то другие люди, которые тоже любят пошутить, подумают, что все-таки прежде, чем говорить, надо чуть-чуть вот сообразить, какая может быть реакция.
ДК: Владимир Владимирович, я очень хорошо помню, как примерно год назад вы были в гостях у моей прекрасной соведущей Марии Командной на телеканале «Дождь», речь шла о теннисе, и помню, как вы назвали младшую сестренку Уильямс то ли машиной, то ли бульдозером, вот как-то так.
ВП: Это совсем другое, я даже назвал ее танком. Она бы нисколько на меня не обиделась, потому что действительно она производит впечатление мощнейшего вот такого аппарата, но это не имело отношение ни к сексу, ни к ее рассе – это имело отношение к ее игре. И никаких здесь проблем бы не было. Я вас уверяю, что… Кстати, я это сказал публично, и никакой реакции не было. Хотя то, что я говорю, тоже время от времени становится известно.
