Ушел из жизни Юрий Петрович Любимов. Я был знаком с ним, не близко, но относился к нему с очень большой симпатией, и мне кажется, что он это чувство разделял. Но я сегодня не об этом хочу сказать, а о другом.
Ведь в эти дни будет сказано очень много о том, каким Любимов был выдающимся режиссером, педагогом, актером, будет сказано очень много и справедливо о театре на Таганке, который он создал, об этом замечательном в свое время месте, которое для передовых и прогрессивных жителей Москвы, да и не только Москвы, олицетворяло собой и свободу, и надежду.
Но много ли будет сказано о том, как преследовали Любимова, как запрещали его постановки, которые ныне признаются гениальными? Много ли будет сказано о том, что именно советская власть в лице не только руководства страны, но и вообще КПСС в целом, вынудили Любимова покинуть страну и лишили его гражданства? Думаю, что сказано будет мало.
Сегодня как-то не модно вспоминать, какими были брежневские времена, вернее, модно припоминать, но со знаком плюс. Сегодня не поощряется говорить о преступлениях Сталина, о причудах Хрущева, о темных и безнадежных временах Брежнева, о ГУЛАГе, о притеснениях советского строя.
Вообще не сосчитать имен великих писателей, художников, мыслителей – убитых, сосланных, замученных советской властью. Либо вынужденных искать от нее прибежище. И Любимов – одно из этих имен.
Вы спросите, ну зачем вспоминать это в такой печальный день? А затем вспоминать, что Юрий Петрович несомненно захотел бы, чтобы это вспомнили, помнили и никогда не забыли. В этом я абсолютно убежден.
