— Владимир Владимирович, два года назад, перед вашим первым творческим вечером в Большом зале филармонии, зале Дворянского собрания, я позвонил вам в Москву, и по разговору было ясно, что вы волнуетесь, как пройдет этот ваш дебют… А сейчас, перед уже четвертым вечером, ваши ощущения изменились?
— Меня искренне удивляет, что это уже четвертый вечер за столь короткий срок, удивляет внимание, интерес петербуржцев ко мне. В любом случае я волнуюсь перед каждым выступлением, перед каждым эфиром. Это профессиональное свойство должно быть у любого человека, который появляется на публике — телеведущего, артиста, спортсмена. А когда волнение исчезнет, нет холодка в животе, значит — пора заканчивать.
— В официальном анонсе вашего вечера, написано: «В этот раз Познер раскроет секреты закулисной борьбы на телевидении и тонкости исторических интриг, а также расскажет о своих любимых музыкантах и композиторах». Неужели всё это будет, или такая «зазывалка» диктуется самим жанром анонса?
— Я анонсы не пишу и не читаю. В мой предыдущий визит в Питер организаторы, большие любители и знатоки джаза, предложили попробовать внести этот момент в мое выступление, пригласить джазовых музыкантов. Но все-таки я не уверен, что люди хотят прийти на своего рода лекцию о том, что такое джаз. Мне кажется, это для гораздо меньшей аудиторию. И все же я сказал: «Если вы придумаете, как это сделать, то я не «против». То, что они предложили, мне не понравилось, и на этом все и закончилось, поэтому я удивлен тому, что написано в анонсах… Что касается политической борьбы, исторических интриг и всего прочего, честно говоря, это похоже больше на желтую прессу. Я вообще о том, что происходит на телевидении, о своих коллегах никогда не говорю, считаю, что это неэтично.
— 17 ноября исполняется пять лет программе «Познер». Грядут ли какие-то торжества?
— Никаких торжеств не будет, но, возможно, под конец эфира я скажу что-нибудь больше, если эфир совпадет с этой датой.
— В одной из недавних программ «Вечерний Ургант» промелькнула такая шутка, якобы фраза из письма телезрителя: «Мне нравится программа «Познер», но не нравится ведущий»…
— (Смеется от души).
— Но шутка эта натолкнула меня на такой пассаж: а может ли выходить программа «Познер» без Познера? Есть ведь группа The Doors без Джима Моррисона, есть Queen без Фредди Меркьюри… Есть Театр Ленком без Ленинского комсомола…
— А почему нет?! Я не знаю, кто это будет делать, но, в принципе, это возможный вариант. Хотя все-таки она же авторская, именная, и, так или иначе, люди всегда смотрят программу из-за ведущего. Когда меняется ведущий, программа перестает быть популярной. Мне кажется, это довольно сложно. Но это забавно, даже хотелось бы посмотреть.
— Какова судьба вашего документального фильма «Германская головоломка» и фильма про Англию, снятого в сентябре? Я встречал в прессе просто «трагические» сообщения, что, мол, Познера не пускают с этими картинами на Первый канал, что и предыдущие ваши фильмы тоже мариновали на полке…
— Во-первых, никогда ничего не лежало. Люди не понимают, что съемки фильма занимают много времени. Потом в течение девяти месяцев идет монтаж — тяжелая, кропотливая работа, когда происходит отбор материала. Затем нужно переводить всё на русский язык, нанимать актеров, писать закадровый текст. Это громадная работа. Никогда фильмы мои не лежали. Я не знаю, кто это придумал. Что касается германского фильма, он был готов к июлю, но тогда не стали выпускать: говорят, не стоит делать премьеры летом. Сейчас его отсматривает Константин Львович Эрнст, я полагаю, что будет премьера в ноябре, что совершенно нормально. Что касается второго фильма, то мы только закончили съемки. Сейчас приступаем к монтажу, дай Бог, закончим в декабре. Еще раз хочу сказать — с фильмами у меня никогда никаких проблем не было.
— Еще СМИ пишут, что одна из важных тем вашего фильма про Англию — рассказ об их удивительном патриотизме: англичане бесконечно любят Англию, но считают неприличным говорить вслух об этом…
— Когда у меня в гостях в программе «Познер» был Сергей Безруков, у нас зашел разговор о патриотизме, и я как раз ему сказал, что в Англии я был удивлен. Англичане абсолютно не сомневаются в том, что их страна лучшая и что каждый человек мечтал бы быть англичанином, но англичане считают неприличным говорить об этом. На что Безруков заметил: «Зато американцы не стесняются, у них в каждом дворе, перед каждым домом развевается флаг Соединенных Штатов Америки»… И я с ним согласился: мы гораздо больше похожи на американцев, чем на англичан. Есть, конечно, понятие «квасной патриотизм» — это противная вещь, где бы то ни было. А вообще во внешнем проявлении любви к своей стране я не вижу ничего плохого.
— Наверняка буйное цветение «квасного патриотизма» мы вскоре увидим на Олимпиаде в Сочи: даже если мы будем проигрывать, то все равно пропоем: наши — лучшие!
— Вполне возможно. И, да, к сожалению, такого рода «патриотизм» часто проявляется на спортивных мероприятиях.
— А вот еще одно предолимпийское наблюдения, но уже совершенно иного свойства. Уважаемый мной и, думаю, вами Андрей Макаревич написал очередное открытое письмо о том, что погасший олимпийский огонь — это проявление всеобщего хаоса и беспорядков в нашей стране. Не есть ли это совсем другая крайность?
— Согласен с вами. Я очень хорошо отношусь к Макаревичу, но вы знаете, олимпийский факел гас неоднократно и в других странах. Конечно, можно воспринять такое за всё, что угодно, что будет провальная игра, за политический конфликт, но это несерьезно, мягко говоря.
— Несколько лет назад мы с вами говорили о том, что телемарафоны на федеральных каналах, которыми вы прославились в 80-е годы, приказали долго жить, а жаль… И вот недавно случился масштабный благотворительный ТВ-марафон в помощь пострадавшим от наводнения на Дальнем Востоке. Какое впечатление этот телепроект на вас произвел? И когда теперь ждать следующего такого марафона?
— Не дай Бог, чтобы такой марафон еще раз случился, потому что он был связан с огромной бедой. Меня, к сожалению, не было в стране, я был в Штатах, а так, конечно бы, принял в нем участие. Давайте все-таки не будем забывать, что там собрали почти миллиард рублей. Это говорит о том, что люди не безразличны к чужой беде. И, слава Богу, что люди чувствуют себя причастными, так или иначе выражают свою поддержку. Я поздравляю Первый канал с этой исторической победой, с возвращением к ТВ-марафонам.
— Несколько лет назад вы приезжали на один из петербургских телеканалов с марафоном, посвященном борьбе со СПИДом. Вы в десятках городов проводили такие марафоны… А сейчас проект продолжается?
— К сожалению, мне пришлось прекратить, потому что кончилось финансирование. Все поездки по городам, встречи требовали средств, а они иссякли. Отчасти из-за закона, который был принят в отношении коммерческих организаций, потому что эти средства поступали также из-за рубежа, и поэтому нужно было регистрироваться как агентство США.
— Лет десять назад услышал от вас об идее общественного телевидения, и так проникся этой идеей, что часто думал: возможно ли такое в России? В прошлом году Общественное ТВ стало реальностью и в наших краях, но в каком-то утрированном виде. И вот сейчас мы видим, что у вновь созданного Общественного телевидения все из рук валится, нет рейтингов, нет авторитета, минимум интересных проектов, он чахнет на глазах… Как думаете, есть ли шанс его спасти?
— Я полагаю, что шансы есть, но не берусь сказать, как и когда… То, что сегодня существует и называется «общественным телевидением», как таковым не является ни по одному параметру. Оно полностью зависит от исполнителей власти, поскольку главного редактора назначает президент страны, оно зависимо и не может называться общественным телевидением. А то, что общественное телевидение все-таки когда-нибудь появится, но, конечно, в другом виде, я не сомневаюсь. Если, конечно, все будет развиваться по демократическому сценарию.
Фото: Михаил Садчиков-младший, «БалтИнфо»
Николай Вольский
