Ю.ЛЮБИМОВ: Второй степени, да.
В.ПОЗНЕР: Я хочу вас спросить. Во-первых, за что?
Ю.ЛЮБИМОВ: За игру.
В.ПОЗНЕР: А вы не помните, за какую случайно?
Ю.ЛЮБИМОВ: Сейчас вспомню.
В.ПОЗНЕР: За театральную какую-нибудь?
Ю.ЛЮБИМОВ: За театральную. Меня вставили (даже вспомнил) художники. Театр как-то не очень, роль там небольшая в «Егоре Булычеве» — такого студента, чокнутого немножко. Характерная роль. А художники меня вставили. Почему театр не дал, когда он так выразительно играет? Ну и что же, что у него нет столько текста, но зато он создал выразительный характер.
В.ПОЗНЕР: А вы помните, какая была у вас реакция, когда вам сказали «У вас Сталинская премия»?
Ю.ЛЮБИМОВ: У меня было удивление. И потом мне рассказали, что это вписали… Что же, театр как-то спасовал, а художники меня отметили. Так что тут неожиданная вещь для меня. Я потом ругал себя, что я поменял. Потом же надо было поменять – это сдать, а получить Ленинскую.
В.ПОЗНЕР: Просто Государственную надо было получать, да?
Ю.ЛЮБИМОВ: Да, Государственную, извини. И я долго тянул. Но раз вызвали меня, два. А потом уже сердито сказали: «Вы можете зайти? Или что, приехать и вам обменять, что ли?»
В.ПОЗНЕР: Юрий Петрович, вы получали Сталинскую премию. Но как я понимаю, уже тогда вы не были большим поклонником Сталина? Или еще тогда вы относились к тем, кто ему верили и так далее?
Ю.ЛЮБИМОВ: Нет. Все-таки, я прошел две войны, и мои уши не слышали «За Сталина! За Родину!» Нет.
В.ПОЗНЕР: Еще ваш отец был лишенцем, да?
Ю.ЛЮБИМОВ: Отец – лишенец. У него был магазин. Охотнорядец он был. И брат мой дорогой как-то страдал от этого. Трое нас осталось. Маму посадили. За деньги, за то, что мало денег дал отец. Дед – старовер, его в кулаки определили, поэтому мое детство… Помню, что мы сидим втроем, брат мой умерший, я и Наташа, сестра (она еще жива, ей 90), и обсуждаем, кто поедет к маме с передачей. Тогда советские посылали всегда, где родился человек. Мама из Рыбинска – они ее туда. Их сажали не по политике, а деньги. Отца за деньги. Но им показалось, что он может дать больше. И среди детей я сказал: «Нет, тебе не надо ехать (брату). Лучше… Я маленький, все-таки. Может, они меня-то не возьмут. Я поеду». Так что я был закален с малых лет. Понимаете? Значит, с моей семьей упражняются господа начальники, скоро, как вы правильно заметили, 82 года стажа. И вот тогда у меня возникает иногда вопрос к власть имеющим: «А какого рожна вам от меня еще нужно? И от моей семьи?» Отца вы обобрали, деда-старовера в кулаки записали и в 86 лет выкинули в снег с бабкой. Память-то у меня не короткая (такая профессия у меня). Если у меня нет этой памяти, то я ничего и сделать-то не могу. А как? Из каких черпать мне воспоминаний? Поэтому уж не осудите меня.
В.ПОЗНЕР: Я первый раз вас увидел как режиссера в 1963 году. «Добрый человек из Сезуана», еще студенческий. Щукинское училище.
Ю.ЛЮБИМОВ: Да. Ваш сосед Капица пришел с семьей.
В.ПОЗНЕР: Да. А до этого вы были актером. И вы в первый раз вышли на сцену, опять-таки, насколько я это точно знаю, аж в 1936 году. Вы еще были студентом, но уже вышли на сцену.
Ю.ЛЮБИМОВ: Закрыли второй МХАТ. Я сдавал, и приняли меня.
