«Доказывать свой статус – носить Versace, ездить на Bentley и носить швейцарские часы – не по мне», – признается доктор наук, востоковед, а ныне владелец ресторана на Остоженке Павел Познер. Младший на 11 лет брат известного «телеакадемика» курит обыкновенную «Яву», прикуривая золотой зажигалкой от Dupont. Владимир Познер прикуривает доминиканские сигары от спичек, ездит на иномарке в 17 раз дороже отечественной машины младшего брата.
Владимир Познер носит часы Jaquet Droz в золотом корпусе за 35 тыс. долларов; ездит на Jaguar Daimler за 170 тыс. долларов. Павел Познер носит часы Breitling в стальном корпусе за 6 тыс. долларов, ездит на ВАЗ-2112 за 10 тыс. долларов.
Стечение обстоятельств
Как вы заработали свой первый миллион?
Павел Владимирович (ПВ): Я его еще не заработал. Не накопил даже 100 тыс. долларов.
Владимир Владимирович (ВВ): Я заработал, благодаря стечению обстоятельств. С 1993 года я работал в США, одновременно вел программы для двух стран. Летал туда-сюда. Однажды в 1995 году в самолете познакомился с американцем, работавшим в Metro Media, владевшей в России радиостанцией «Радио-7». Оказывается, он много раз видел меня на американском ТВ. Спустя четыре месяца он предложил мне купить 15% акций Metro Media в «Радио-7», которая на тот момент оценивалась в 350 тыс. долларов. Я сказал, что у меня таких денег нет. Но в ответ получил весьма оригинальное предложение: взять акции радиостанции, а расплачиваться за них из будущих прибылей. И я согласился. В 1999 году крупная американская инвесткомпания Warburg Pincus выкупила «Радио-7», после чего радиостанция стала быстро развиваться. Так что, когда в 2003-м она была продана целиком, я за свою долю и получил свой первый миллион долларов.
Свои первые карманные деньги помните?
ВВ: В США отец давал мне 25 центов в неделю. По нынешним временам это 5 долларов. Можно было покупать конфеты, мороженое. Но я хотел больше. Когда же я об этом сказал отцу, он ответил: хочешь больше – иди, работай. Я пошел разносить газеты.
ПВ: У меня было приблизительно также, но только в Советском Союзе: по 50 руб. до реформы или по 5 – после нее в неделю. Но это за работу по дому: мытье посуды, покупка хлеба, молока и масла, чистка обуви всем взрослым и тому подобное…
Сколько стоят машины, на которых вы ездите?
ВВ: Я езжу на Jaguar Daimler. Стоит она порядка 5 млн. руб. Хотя цена меня не очень волнует – машина не моя. Уже третий год, каждые 9 месяцев дистрибьютор Daimler предоставляет мне свои новые модели. Плачу лишь за бензин. Ремонт и страховку оплачивает дистрибьютор. В Москве только один раз видел аналогичную модель авто. Причем у Daimler лишь с одно условие – на их авто я должен посещать светские мероприятия компании не более 4 раз в год. Я приезжаю и 15 минут хожу среди владельцев Jaguar. А прежде я ездил на подержанном Mercedes E-класса. Я люблю европейские марки.
ПВ: У меня все проще: я езжу на «Ладе-купе» 12-й модели за 10 тыс. долларов. Считаю, что прыгать выше головы и кому-то что-то доказывать крутизной своей машины, — нет никакой целесообразности.
Где вы сейчас живете?
ВВ: На Пречистенке, напротив резиденции российского патриарха. Первый этаж в старом доме 1912 года. Пятикомнатная квартира более 100 кв.м. с высокими потолками. Я влюблен в свою квартиру. В 1975 году я получил ее в результате обмена пяти московских квартир. Кстати, в то время я был совершенно неизвестен, потому что моя известность связана с телемостом – а это 1985 год. Я был рядовым комментатором Главной редакции иновещания Гостелерадио СССР, зарабатывал хорошие по тем временам деньги, но не более того. Дача в 26 км от Москвы, езжу туда регулярно.
ПВ: Я так и живу в родительской двухкомнатной квартире на Новослободской. Квартиру в 65 кв.м. – на семью из четырех человек по тем временам это был дворец – мы получили в 1954 году. В 60-м году Владимир женился и съехал, в 1975 году умер папа, в 1985 году – мама. Дача в 17 км от МКАД, но она принадлежит моей жене, которая постоянно там живет. Я человек городской.
Какие часы носите?
ВВ: Свои часы Jaquet Droz я выиграл на танцах со своей дамой на устроенном Bosco di Ciliegi вечере. Я люблю эту марку.
ПВ: Сейчас я ношу подарок брата на свое 60-летие Breitling. Но до сих пор верен стальным Seiko-100, которые купил еще в советской «Березке» за 180 долларов, что в 1981 году было очень дорого.
Правда, что с окладом в 55 тыс. долларов Вы возглавляете список российских телеведущих?
ВВ: Это в год?
В месяц.
ВВ: Скажем так, это несколько преувеличенно. И я не интересуюсь зарплатой своих коллег, искренне вам говорю.
Сколько стоит час Вашего эфира?
ВВ: Вы возвращаетесь к зарплате, которую я Вам не собираюсь называть. Но могу вам сказать, что, скажем, когда я жил в Америке в первой половине 90-х годов, но уже был известным журналистом, для таких, как я, существовала выездная лекционная работа. Так вот, мое время стоило весьма дорого: 1 час 15 минут (45 мин. само выступление и 30 мин. ответов на вопросы) стоил 25 тыс. долларов – сегодня эта сумма эквивалентна 250 тыс.
Ну, а в России Вас приглашали тамадой на свадьбу?
ВВ: Пытались – ведущим вечера, но я ни разу на это не соглашался.
Какое значение имеют для Вас деньги?
ВВ: Очень ограниченное, но очень важное. Они дают мне независимость – я не боюсь потерять работу. И второе: деньги позволяют получать от жизни удовольствие, ездить куда хочешь, жить в хороших номерах, покупать себе и близким те вещи, которые нравятся. Деньги созданы для того, чтобы их тратить.
Вам наверняка предлагали взятки. Какие были самые большие суммы?
ВВ: 250 тыс. долларов, за участие в программе «Времена». Предлагали люди, имевшие отношение к бизнесу и политике.
Вам дарили подарки, за которые Вы чувствовали себя обязанным?
ВВ: Никогда. Я очень люблю часы и чернильные авторучки. Когда речь идет о покупке вещей очень дорогих, я часто испытываю неудобства. Поэтому, как правило, мне их дарят. Покупать самому себе дорогую вещь мне неудобно. А когда мне ее дарят, тем более близкий человек, мне очень приятно.
Какой самый дорогой презент Вам преподнесли?
ВВ: Поскольку я увлекаюсь музыкой и у меня большая коллекция виниловых дисков, я мечтал о качественном для них проигрывателе, который гораздо дороже обыкновенных CD. И один человек на юбилей подарил мне такой совершенно изумительный проигрыватель. Не знаю, сколько он стоит, но точно знаю, что он очень дорогой.
На одной из передач в прямом эфире Вам на мобильный трижды пытался дозвониться глава Сбербанка Герман Греф. Что ему было нужно от Вас?
ВВ: Он звонил мне, не зная, что у меня в это время идет программа. Это был первый и, надеюсь, последний раз, когда в студии я забыл выключить телефон. С Грефом у меня очень хорошие отношения и общение наше сугубо профессиональное.
С кем из «власть имущих» Вы на короткой ноге? Можете позвонить Владимиру Путину, Дмитрию Медведеву, Юрию Лужкову? И кто из них звонит Вам?
ВВ: Я – крайне редко. Мне они звонят – только если поздравить с юбилеем, днем рождения. Я ни с кем, кого вы называете «власть имущими», не общаюсь, кроме как по делу. Однажды Юрий Михайлович позвонил мне и предложил представить Россию на международной выставке в Монте-Карло. Кроме нашей страны в финал вышли пять стран: Мексика, Польша, Китай и Южная Корея. Мэр сказал, что подготовленная нашей стороной презентация никуда не годится, попросил меня ее переделать и выступить в роли ведущего. Я согласился.
Бывает, что не разделяете позицию своего гостя?
ВВ: Я никогда не спорю с человеком, которому я задаю вопросы. Это не диспут. Если взять моих героев последних выпусков, я во многом не согласен с Иосифом Кобзоном, с Жоресом Алферовым. Но не мое дело в этой программе с ними спорить. Я пытаюсь выявить точку зрения своих героев, показать, насколько разносторонние это личности.
Свои первые миллионы герои ваших передач заработали на разгрузке вагонов. Подобные версии ваших героев Вас лично не смущали?
ВВ: А почему они должны меня смущать? Еще Бальзак дал определение первому миллиону. Это общий порядок. Я же приглашаю людей не в качестве прокурора – а ну-ка объясните, откуда, что и почему… Кстати говоря, Прохоров объяснил мне очень хорошо, как он заработал свой первый миллион, когда он варил джинсы. А что вы еще хотите, чтобы я у него спросил, какие он укрыл налоги?
Почему бы нет?
ВВ: Когда гости эфира будут знать, что задачей вашей – брать их за горло, никто из них не придет к вам никогда.
Кстати, а что вы указываете в своих налоговых декларациях?
ПВ: Доля собственности в ООО «Познер и Познер» – 25%, машина и квартира.
ВВ: Дача это не моя собственность, квартира – моя на 1/3. Машины собственной у меня нет. Собственно говоря, другой иной собственности у меня нет.
Кого из представителей российского бизнеса Вам было бы интересно пригласить в свою программу?
ВВ: Многих. Например, Романа Абрамовича, Михаила Фридмана, Владимира Потанина.
Героем первого выпуска программы «Познер» стал Ваш друг Юрий Лужков. С его супругой в прямом эфире интересно было бы пообщаться?
ВВ: Да было бы интересно. Если бы она не была владельцем очень крупной компании и единственной самой богатой женщиной в стране и не была бы супругой мэра, она бы не была мне интересна. Меня интересует ее успехи в бизнесе. Интересует то, что интересует всех, а именно – в какой степени ее замужество играет роль в этом бизнесе. Эти совершенно очевидные вещи являются предметов множества статей.
Кто из бизнесменов никогда не станет героем вашего шоу?
ВВ: Я приглашаю знаковых людей, интересных для российского общества. Мое личное отношение к ним не имеет никакого значения. Конечно, есть люди, которых я не пущу в свой эфир. Потому что считаю невозможным то, что они пропагандируют. Назову условно: фашисты, расисты…
Сложно оставаться в тени брата?
ПВ: Когда я только входил в жизнь, в свои 23 года, он в 34 уже был состоявшимся журналистом. Естественно, я – в тени. Сегодня потому, что Вова – лицо публичное, а я – нет. Но в своей профессии я не менее известен, чем Вова – в своей.
Но в каких-то делах известность брата помогает?
ПВ: Помогает. Лишь первые пять минут. А если дальше я сам ничего не могу сделать, то, увы.
Как вам досталась площадка под ресторан на Остоженке?
ВВ: Поскольку отношения с Юрием Михайловичем у меня действительно добрые, в 2004 году я взял и просто обратился к нему с просьбой, сказал, что у меня есть такая задумка открыть с братом французский ресторан, причем доступный. Он посчитал, что идея хорошая и помог с нахождением места. В этом и есть мой самый главный вклад в бизнес брата.
На каких условиях мэр предоставил вам это помещение?
ПВ: На условиях прямой аренды у государства. Общая площадь ресторана Geraldine 264,4 кв.м. Во всех домах, которых сдаются в эксплуатацию, город получает 30% площадей. Речь идет как о жилых, так и нежилых помещениях. Мой ресторан в частном доме, 70% в нем принадлежат инвестору – «Главмосстрою», а 30% – Москомимуществу.
Сложности какие-то были в получение этой площади?
ПВ: Нет.
Все решил отношения — авторитет и дружба?
ПВ: Не обязательно.
ВВ: Отношения решили в том смысле, что была команда «помочь». Этим они и ограничились. Вероятно, то, что я в этом фигурировал, не помешало решению вопроса – скажем так. Главное тут была готовность мэра Москвы помочь.
Пытались ли перекупить ваш ресторан?
ПВ: Предложения были. Но это невозможно. Во-первых, это не только наш бизнес, Geraldine – наш второй дом.
На каких условиях вам досталась еще одна площадка в районе Садового кольца, на Малой Дмитровке, под «Школу телевизионного мастерства», которую вам построил концерн «Крост».
ВВ: Нам принадлежит 30% пятиэтажного бизнесцентра. При общей площади здания в 17 тыс. кв. м., 5,1 тыс. метров принадлежит нам. Сначала от города мы получили 10% площадей в здании. Позже мы выкупили всю городскую долю – еще 20%. 70% досталось девелоперу – компании «Крост».
Известно, что вы оба – за легализацию в России не только проституции, но и наркотиков?
ВВ: Да.
ПВ: Мы лишь за легализацию натуральных наркотиков. Если зарегистрированный наркоман в аптеке под контролем за реальные деньги сможет купить себе наркотик, это уничтожит наркомафию, не будет смысла сажать детей на иглу. Но власти на это никогда не пойдут, поскольку это серьезный бизнес, вокруг которого крутятся слишком большие деньги.
Вы атеист и этого в своих эфирах никогда не скрывали. Такая открытая позиция не мешает?
ВВ: Наверное, мешает. Это влияет на отношение определенного количества людей ко мне. Никаких дивидендов такая открытая позиция мне не приносит. Не говоря о том, что подобные заявления сегодня противоречат политическому взгляду на роль Русской православной церкви. Но когда возникает такая тема, я не стесняюсь об этом говорить.
ПВ: Полностью согласен с братом. Полагаю, что богу (если он есть) совершенно все равно, верую я или нет, сколько раз я поставил свечу в церкви, совершил намаз или прочитал «Тору». Его волнует, что я делаю и как себя веду. А если его нет, то тем более…
Вы закончили свой очередной телепроект о Франции…
ВВ: Да, мы отсняли 500 часов, 10 из них выйдет в эфир. 12 серий по 45 минут. Сама идея французского проекта возникла задолго до того, как мы узнали, что 2010 год окажется перекрестным для России и Франции (во Франции – годом России и наоборот). В этом смысле мы удачно попали по времени. Этот документальный фильм (пока без названия) – один из главных проектов года. Из наиболее известных в России французов в нашем фильме снялся Жан Рено. Чтобы попытаться показать Францию и французов вообще, нам самим нужно было разобраться в массе вещей. Все знают, что Франция – это мода, духи, высокая кухня. И мало кто знает, что именно француз, Иосиф-Мишель Монгольфьер, был первым человеком, взлетевшим на воздушном шаре. Эта страна придумала кино и авиацию. Я уже не говорю про аэробусы и скоростные поезда, атомную промышленность, систему образования…
Деньги для своих проектов ищете сами?
ВВ: А кто же еще?
«Первый канал» финансировал ваши проекты?
ВВ: Да, конечно. Но далеко не все. И даже не половину. Оставшиеся суммы нам приходилось искать и в Министерстве культуры и в Федеральном агентстве. И у спонсоров. Это серьезная работа. С «Одноэтажной Америкой» – это был 2006 год, с деньгами было попроще. Определенная репутация у меня все-таки есть. И каналу было проще тогда выделить больше средств, чем в 2009 году.
Известно, что для съемок помимо Ивана Урганта, вы хотели найти третьего соведущего. Предлагали ли брату Павлу?
ПВ: Сначала был разговор о том, что возможно, я поеду третьим. Но, как выяснилось, бюджет был слишком ограничен.
Кстати, какой бюджет?
ВВ: Ну, эти вещи никогда не разглашаются. Это дорогое мероприятие. Считайте: 10 человек принимают участие, я уже не говорю о гостинице, питании, бензине, перелетах и переездах – это все дорогое удовольствие.
Стоимость документального фильма о Франции можно сравнить с каким-то из других Ваших проектов?
ВВ: Да, с «Одноэтажной Америкой». Насчет участия Павла: мы практически отсутствовали в Москве четыре месяца. Не уверен, что Павел Владимирович может на такой срок оставить наш ресторан Chez G?raldine…
Боитесь оставлять свой ресторан?
ПВ: Нет. У меня очень надежная команда – 30 человек. Я совершенно спокойно оставил бы бизнес на своего бухгалтера Евгению Петровну, которая умеет всем управлять. Из всего коллектива 12 сотрудников работают со мной с первого дня ресторана Geraldine – уже более пяти лет. Это очень много, люди не задерживаются в ресторанном бизнесе.
Конкуренции в ресторанном бизнесе чувствуете?
ПВ: Нет, за пять лет мы заняли особую нишу, это классический ресторан-brasserie. Аналогов нашему ресторану в России пока нет. Не думаю, что где-то еще на Остоженке вы сможете пообедать дешевле 150 долларов с человека, у нас можно уложиться в 50.
Анатолий Салунов,
Журнал «РБК»