Владимир Владимирович Познер о русских, которые редко говорят «спасибо», иностранцах, всегда отвечающих «у меня все хорошо», и о том, почему вторые лучше первых.
Помните, у Маршака:
Ежели вы
Вежливы
И к совести
Не глухи,
Вы место
Без протеста
Уступите
Старухе.
Ну как, вспомнили?
Лет пятьдесят с небольшим гаком тому назад, когда я пришел наниматься на работу к Самуилу Яковлевичу, он встретил меня словами:
— Владимир Владимирович, у вас есть некоторые способности, но нет умения…
Это я к тому, что Маршак, которому тогда было довольно много лет, обратился ко мне на «вы» и по имени-отчеству. Почему? Да потому, что прекрасно понимал, что я никак не могу обратиться к нему на «ты», типа «Привет, Сёма, как оно?». Старый русский интеллигент Маршак проявил… что? Угадали: вежливость.
Но это было тогда, и это был Маршак. А сегодня, например, мне звонит какая-нибудь 18-летняя девушка, которую я знать не знаю, и начинает разговор так: «Здравствуй, Владимир…»
Ну какой я ей к черту Владимир?! Впрочем, хорошо, что не Вован.
Я, конечно, понимаю, что в разных странах и культурах — разные представления о вежливости. Всем известна супервежливость японцев. Но это не мешает им пихаться так, что в ответ хочется дать в глаз. Пихаться в Японии не считается невежливым, понимаете? Или вот китайцы: после еды рыгать и пукать — это признак хорошего воспитания. Впрочем, бог с ними, с японцами и китайцами. Меня заботят народы иудейско-христианской традиции. Правда, и среди них есть разночтения, что подтверждается одним из моих любимых анекдотов.
Едут в купе пожилая дама, француз, англичанин и американец. Едут себе, едут — и вдруг пожилая дама пукает (это у пожилых бывает, и не только у дам). Вскакивает француз, смущенно прикладывает руку к сердцу и говорит: «Прошу простить меня!»
Едут дальше. Старуха вновь портит воздух. Тут вскакивает англичанин, весь побледневший, и говорит: «Приношу свои искренние извинения».
Когда же дама в третий раз пускает газы, американец встает, хлопает ее по плечу и говорит: «Ну, старуха, это я беру на себя!»
Проявил вежливость.
Вообще-то я давно стал размышлять над вопросом: почему так плохо обстоят дела с вежливостью в России? Заметьте, я не говорю о хамстве, ведь отсутствие вежливости не синоним хамства. Хамство — это нечто преднамеренное. А отсутствие вежливости — это… ну, отсутствие.
Так вот, эти размышления привели меня к выводу, что дело в языке. В исчезновении в свое время некоторых слов, считавшихся «буржуазными» и «интеллигентскими». Например, «пожалуйста» и «спасибо». А они исчезли из-за общего огрубления языка, связанного с приходом к власти гегемона, которой он, гегемон, владел семь с лишним десятков лет, по ходу пьесы уничтожая классового врага (интеллигента). Гегемон был (и остается) грубоватым, у него не было (и нет) представлений о хорошем тоне, о вежливости, он, как я заметил выше, груб, и эта грубость сказывается на общем строе языка. Пример? Пожалуйста: лет сорок тому назад я оказался в аэропорту одного сибирского городка. В середине зала ожидания красовалась кадка с довольно чахлым фикусом; в землю кадки была воткнута табличка, на которой от руки было написано: «В фикус не срать!» Ну согласитесь, как-то неорганично смотрелось бы: «Пожалуйста, в фикус не срать! Спасибо за понимание».
Вспомните «Собачье сердце» и то, как изъясняется Шариков и как говорит профессор Преображенский. Преображенских вывели под корень, их в России больше нет, их место заняли шариковы, дети и внуки шариковых, и само понимание вежливости не то чтобы исчезло, но сильно поизуродовалось.
Обстоят ли дела лучше в других странах? Разумеется. Буквально на днях, будучи в Париже и увидев, что пачка сигарет выпала из кармана пальто мужчины, когда он одевался, я окликнул его: «Monsieur!» Случись это в Англии, я бы окликнул его «Sir!», в Италии — «Signor!». А в России как прикажете? Не крикнешь же «господин», правда? Хорошо бы «сударь», но это обращение как-то не очень монтируется с большинством физиономий. «Гражданин» и вовсе наводит на грустные мысли. Что же остается? «Мужчина», «эй», «аллё»?
Понятно, и там, у них, не все обстоит идеально. Например, на вопрос: «Как дела?» они неизменно с радостной улыбкой отвечают: «Отлично!» Вчера дом сгорел, мама откинула сандалии — все равно «Отлично!». Есть разные объяснения этой неискренности. Одно — что там, у них, очень уж не любят лузеров, поэтому все всегда должно у тебя быть отлично; это они так объясняют. Другое — что они, в отличие от нас, не духовные; если нас спросить, как дела, мы честно рассказываем все гнусные подробности. Потому что мы очень духовные. Это мы так объясняем. А они говорят, что мы такие невеселые и неулыбчивые, потому что нас угнетают, у нас нет демократии и свободы. Но на самом деле мы на вопрос «как дела?» никогда не отвечаем «отлично» потому, что опасаемся того, что задавший вопрос будет неприятно задет таким ответом и подумает так: «Вот гад, у него все отлично, а у меня все х…о, а ну-ка я попробую поднасрать ему».
Честно говоря, у них, там, много притворной вежливости: «Ах, как я счастлив(а) видеть тебя!»; «Господи, как ты изумительно выглядишь!»; «Какое потрясающее на тебе платье!»; «Дорогая (дорогой), ты же абсолютно неподражаема (неподражаем)!». Ну и так далее. Имейте в виду, все это — полнейшая херня. За этими словами не стоит ничего. Не надо не то чтобы верить, не надо обращать на это ни малейшего внимания. Некоторых эта манера раздражает. Например, меня. Тем не менее я вынужден признать, что эти приторные и притворные улыбки и восторги все-таки приятнее вполне искреннего угрюмого молчания.
Знаете, мне всегда казалось, что вежливость — это выражение чувства собственного достоинства. Там, где нет вежливости, нет или почти нет этого чувства. Ну, а тот, у кого нет чувства собственного достоинства, нет и чувства уважения к другим, и поэтому он с ними невежлив — такая уловка-22.
Как говорят французы, ?a ne co?te pas cher et ?a fait plaisir — это стоит недорого и приносит удовольствие.
Это они о вежливости. Не верите? А вы попробуйте. Обещаю: вам понравится.
