Владимир Познер в Екатеринбурге

Владимир Познер: « У многих людей есть иллюзии по поводу господина Путина»

15 марта в Екатеринбурге, в конференц-зале Атриум Палас Отеля состоялась пресс-конференция известного российского телеведущего, Президента Российской Академии телевидения Владимира Владимировича Познера. Телевизионный деятель прибыл на Средний Урал, чтобы представить свою новую-старую книгу «Прощание с иллюзиями», которую он, с одной стороны, написал уже более 20 лет назад (причем сделал это на одном из трех своих родных языков — английском), а с другой стороны — совсем недавно перевел на русский язык и представил наконец-таки свое творение на суд российского читателя.

 

 В.В. Познер в Гуманитарном Университете

 

 

На вопросы журналистов господин Познер отвечал более часа, делал это весьма обстоятельно, иногда философствуя, иногда ударяясь в воспоминания, иногда цитируя известные афоризмы или литературных классиков. Так что пресс-конференция получилась весьма интересной, насыщенной и познавательной. В данном материале мы приведем ответы В.В.Познера на некоторые вопросы.

О книге «Прощание с иллюзиями»

Книжка для меня имеет очень большое значение. Хотя мужчина вроде бы беременным быть не может, но я был именно беременный этой книгой в течение 20 с небольшим лет. И она в некоторой степени итог, в некоторой степени не то что покаяние, но во всяком случае объяснение. Она была написана случайно. Это было связано с тем, что один мой американский приятель (Брайан Кан его зовут) очень от меня требовал, чтобы я написал книгу. Это было давно, в 80-е годы прошлого века. Я не хотел писать ничего и говорил, что не буду писать. Но он приехал в Москву (это был 88-89-й год) и стал ко мне приходить домой каждый день с диктофоном. Я сказал, что я буду отвечать, но только не на личные вопросы. А на вопросы, связанные с политикой, философией, религией, отношением к животным… Он довольно долго этим занимался. Я был негостеприимным хозяином. За все время я даже ни разу не предложил ему чаю попить, о чем он потом написал в своем предисловии. Он уехал, увез с собой порядка 40-50 кассет. Потом это все расшифровал, расположил на главы и прислал мне. Я прочитал и сказал ему: «Ну ради бога, если кому-то это интересно, то печатать можно». Он показал это одному американскому редактору, и он сказал: «Это интересно, но если Познер не расскажет о себе лично, то никто печатать ничего такого не будет». О чем мне сообщил Брайан. И почему-то я решил, что напишу все-таки и занялся этим. Писал я очень тяжело, мучительно. Потому что я пытался разобраться, во-первых, в той вере, которую я потерял (вера в основном политическая, в социализм, в советский строй), и в своих отношениях с отцом, которые были очень сложные и имели к этому отношение. И оказалось очень тяжело в себе разбираться. Если уж по-честному и не щадя себя. Писал я на английском. И когда я книжку написал, я понял, что ни о каком переводе не может быть и речи. Слишком тяжело далась мне эта книжка, чтоб потом сразу сесть за перевод. Книга стала бестселлером, она была в списке бестселлеров «New York Times» в течение 12 недель. Это очень большой успех.

 

 Об иллюзиях россиян и выборах Президента

Вы знаете, я не могу говорить за всех россиян. Вообще вот эта вот манера (я от имени и т.д.) мне кажется странной, даже когда Президент такое говорит. Я тем более этого говорить не буду. Я думаю, что, конечно, у многих людей есть иллюзии по поводу того же господина Путина. У каждого человека разные иллюзии. Некоторые люди от них так и не избавляются. Я думаю, что если посмотреть, как люди голосовали в этом году и сравнить с тем, как они голосовали в прошедшие разы, то определенное разочарование имеет место быть. Скажем, в Москве 47%. Впервые, можно сказать, Путин набирает меньше 50%. И вообще в больших городах, в том числе и в вашем, его популярность явно не такая, какая она была в 2004 году. Так что определенное разочарование есть.

Об отце

Я приехал в Россию уже вполне сформировавшимся человеком, когда мне было уже почти 19 лет. Это был не мой выбор, это был выбор моего отца, который эмигрировал из Советской России еще в 1922 году. Его семья была из тех русских интеллигентов, которые сначала восторгались по поводу революции, а потом довольно быстро теряли иллюзии на сей счет и уехали. А он хотел вернуться. У него были иллюзии на счет того, что такое Советский Союз. И, кстати говоря, он внушил их мне.

О России

Россия — это страна с проблемами очень серьезными, которые объясняются прежде всего ее очень тяжелой и трагической историей. В то же время страна великая. Для меня самое главное, что в ней есть — это ее искусство, то, что она создала, ее мыслители. Так что я далек от того, чтобы быть негативным по отношению к России.

О блогерах

Как всегда или не всегда, блогеры в России больше, чем блогеры. В Америке интернет все-таки развит больше, чем в России, но там нет известных блогеров. Да, люди ведут свои блоги. Там не считают, что блогеры — это явление. А у нас оказывается, что это явление. Почему? Да потому что нет больших СМИ, которые бы удовлетворяли потребности людей. И тут возникают блогеры. Они журналисты? Да, конечно, нет! То что они пишут — очень часто полный бред. Но они хотят так самовыражаться…

О появлении мультперсонажа Познера

К своему появлению в образе мультяшного персонажа я отношусь исключительно хорошо. Американцы говорят «нет плохих статей, кроме некролога». Это значит, что ты известен, иначе о тебе не будут этого делать. Есть смешные, есть не очень смешные, но я к этому отношусь абсолютно положительно. Вообще важная черта для человека и в частности для журналиста — это умение смеяться над собой, а не над другими. Я с удовольствием это делаю.

О зарождении гражданского общества

Статистика показывает, что еще никогда россияне или русские не жили так хорошо, как сейчас. Они никогда не имели столько денег, материальных благ, такого количества автомобилей, товаров в магазинах, еды и т.д. А люди голосуют прежде всего своим карманом, ну и желудком. Но как только человек это имеет и уже вышел на этот уровень, и уже не думает о том, где ему завтра взять кусочек хлеба, он начинает оглядываться и вот тут-то и возникает критика. Дескать, вот это мне не нравится! Коррупция мне не нравится, суды мне не нравятся и т.д. То есть меняются вообще взгляды. Так рождается, собственно говоря, гражданское общество.

Подготовил Максим ЧАЛКОВ
фото и видео автора

Источник

Владимир Познер: «Блогеры так популярны из-за плохой работы телевидения»

Известный телеведущий ответил на вопросы своих почитателей: о Путине и Навальном, митингах и выборах, а также о том, почему наши люди не верят в лучшее.

— Вы как-то сказали, что обе стороны — участники путингов и митингов — большевики. Что вы думаете о ближайшем политическом будущем?

— Никто из нас не знает, что будет, могу только предполагать. На мой взгляд, Путин не идеолог, он прагматик. Его идеология совсем не интересует. Если я прав, то он не мог не обратить внимание на то, что происходило в последние месяцы. Он не мог не обратить внимание на то, что в Москве набрал всего 47%. Он не мог не обратить внимание на то, что за него голосовали те, кто старше 55, не имеющие высшего образования, относительно неимущие, живущие в малых городах. Тот контингент, который мы можем называть средним классом, голосовал не за него, а это растущая группа. И он не может об этом не думать. И, конечно, он честолюбивый человек. Ему не безразлично, что о нем будет написано в учебниках истории. Президент Путин был кто и что? Или вообще ему там не найдется места, и будет просто сноска. Он об этом думает.

Именно поэтому он будет менять вектор развития. Он понимает, что протест никуда не денется. Я думаю, что будет некоторая либерализация: регистрация партий, возможно, создание общественного телевидения. Но все это будет происходить очень постепенно. Вот мое ощущение.

Я полагаю, что Путин не идеолог, Путин — прагматик.

— Как вы восприняли тот всплеск активности, который возник после выборов в Думу в декабре?

— Это не всплеск. Это накопилось. Последняя капля была пролита 24 сентября, когда на съезде «Единой России» тандем на голубом глазу сообщил нам, что они с самого начала решили, что вернется Владимир Владимирович. Нам четыре года говорили, что вопрос серьезный, а они, оказывается, знали! Они нам сказали, что мы быдло, кто вас спрашивает, а вам-то что? А нам оказывается — что. Это был спусковой курок. Это не всплеск, а выражение гражданской позиции. И я это приветствую. Я не хочу, чтобы в моей стране было так, и я выхожу на улицу по этому поводу. Я не хочу крови и гражданской войны, хотя есть люди, которые были не прочь задавить протесты танками .

— Нам все время говорят, что Путину нет альтернативы. Неужели в нашей огромной стране нет человека, который может ее возглавить?

— Вопрос законный, но давайте с вами порассуждаем. Есть человек по фамилии Зюганов, Миронов, Прохоров и Жириновский. А вы все говорите, что не из кого выбирать. Я с вами согласен, но они же есть. Предположим, что все было бы иначе и в выборах бы участвовали Касьянов, Каспаров, Володя Рыжков. И что? К сожалению, самый сильный — Путин, и его поддерживает большинство.

Другое дело, что все было сделано, чтобы расчистить политическое поле. Но, как ни странно, возник Прохоров. Во-первых, все говорили, что он кремлевский проект. Во-вторых, у него нет опыта. Какой из него президент, если он никогда не занимался политикой? И в-третьих, он еще к тому же миллиардер, а их у нас не любят. Но он занял третье место, а в Москве и вовсе набрал 20%. У него есть политическое будущее.

Но вообще давайте согласимся с тем, что в какие-то времена есть государственные деятели, режиссеры, а потом — нет. Никто не знает, почему. Я согласен, что не из кого выбирать, но эта ситуация изменится, наверняка будут появляться.

Прошедшие митинги — это не всплеск, а выражение гражданской позиции. И я это приветствую.

— Константин Эрнст как-то сказал, что телевидение убьет не интернет как таковой, а поколение интернета. Что вы думаете о том, что происходит с интеллектом людей: становятся они умнее или глупее?

— В 1835 году француз Алексис Де Токвиль, сын аристократов, поехал в Америку. Он хотел понять: в чем сила демократического общества, почему оно сильнее того общества, в котором он когда-то родился, но которое было уничтожено французской революцией. Провел он там несколько месяцев и написал выдающуюся книгу «Демократия в Америке». Она переведена на русский язык. Честно говоря, лучшей книги об Америке никто не написал.

И там он пишет: «Демократия сильнее, в частности, потому, что она берет все те привилегии, которые были у очень узкой группы людей, и размазывает гораздо более тонким слоем для всех. И в этом ее сила. Но эти люди в своей массе не достигнут такого уровня, какого достигли мы, потому что мы могли не работать, а совершенствоваться (учиться музыке, философии, литературе). И то, что мы создавали, они не создадут. А все потому, что масса размазана, но слой слишком тонкий».

И он, конечно, прав. Интернет, по сути своей, тоже масло. Есть журналистика, а есть — интернет, который претендует на то, что это средство массовой информации. Но зачастую это не информация, а дезинформация. Даже «Википедия», которую я приветствую, очень поверхностная штука. В этом смысле интернет снижает требования и уровень. Этим же занимается и коммерческое телевидение. Оно продает рекламу, а ее стоимость зависит от количества зрителей. И я как хозяин телеканала ищу самый общий знаменатель, что может понравиться всем. А это ведет к снижению уровня.

Это не значит, что человек делается глупее. Ум — это другая вещь. Я знаю пятилетних, которые намного умнее 50-летних. Другое дело, что уровень познания, эрудиции, размышления снижается. Но это общее явление не только в России. Я уж не говорю о том, как интернет влияет на то, как мы пишем. Нам иногда жалко трех секунд, чтобы написать «пожалуйста» целиком, а потому сокращаем его до plz. Мы якобы живем в каком-то безумном темпе. Мы разучились писать письма. Этого жанра больше нет. Его убили хором и с удовольствием.

Есть журналистика, а есть — интернет, который претендует на то, что это средство массовой информации. Но зачастую это не информация, а дезинформация.

Но какое будущее — я не знаю, поскольку давно потерял тот хрустальный шар и больше не искал даже. А кто кого убьет… Да, интернет у нас сейчас популярен, мы знаем блогеров. Спросите у простых людей в США, а знают ли они хотя бы одного блогера. Такого понятия нет. У нас же блогер Навальный — как будто это доктор Навальный. А это происходит потому, что ТВ не удовлетворяет потребности людей. В результате блог Тины Канделаки читают триста тысяч человек. Вот несчастные люди. Что там такого?

Если все-таки произойдут некоторые изменения в стране, что возможно, если будет создано реально общественное телевидение, то публика вернется. Это уже было, когда после декабрьских выборов резко подскочил рейтинг программ, которые мало кто смотрел до этого. И, конечно, прямой эфир, когда вы смотрите живую картинку и не знаете, что будет через секунду. Вы же не читаете в блоге, как сыграл ЦСКА с «Реалом». Вы же смотрите, это гораздо интереснее. Точно так же должно быть и с политическими программами. Когда это будет, то роль интернета снизится.

— Вы много говорите об общественном телевидении. А не является ли оно иллюзией?

— Нет, оно существует в 50 странах. В Европе его нет только в двух — в России и Белоруссии. С чем я вас искренне и поздравляю. Что такое общественное ТВ? Это такое телевидение, которое вообще не зависит от власти и рекламы. Есть две группы людей, которые по просьбе президента разрабатывают концепцию общественного ТВ: одна при минсвязи, а вторая при совете Федотова (в ней я работаю). Первого марта они положили предложения Медведеву. Он попросил в течение месяца их доработать.

Спросите у простого человека в США, а знают ли они хотя бы одного блогера. Такого понятия нет. У нас же блогер Навальный — как будто это доктор Навальный.

У меня есть сомнения, что общественное телевидение будет, потому что это принципиально другая политическая постановка. Я не вижу, чтобы кругом все очень сильно менялось.Общественное телевидение — это совершенно не иллюзия. Но у меня нет иллюзий, что оно у нас будет. В связи с этим хочу вспомнить изречение шестнадцатого президента США Линкольна: «Можно дурачить часть народа много времени, а можно дурачить много народа часть времени. Но невозможно дурачить весь народ все время».

— Какие иллюзии мешают развиваться российскому обществу?

— Иллюзии не обязательно мешают развиваться стране, все-таки это очень личностная вещь. Например, я думал, что социализм возможен, но постепенно пришел к выводу, что Маркс ошибался. Скорее всего, социализм требует такого, на что человек не способен. Это иллюзия мешала? Нет, наверное. Самое тяжелое — расставаться с иллюзиями. Если люди верят во что-то, то они и действуют по своей вере. А когда узнают, что это не так, то возникает проблема. Представьте, что человек верил в Бога, а потом ему доказали, что его нет. И как он должен дальше жить? Он либо выбрасывается из окна, либо становится бандитом. Вот где последствия.

Когда я в 19 лет приехал в СССР, то подавляющее большинство населения верило в то, что происходило. А потом умер Сталин, и все были в отчаянии и не понимали, как дальше жить без отца народов? Сколько было людей, которые жертвовали собой ради революции. И потом в один прекрасный день им сообщили, что это все обман. И так называемые коммунисты жили отдельной жизнью: у них — свои санатории, магазины, больницы. И это привело к тому, что мы не верим ни во что, имеем цинизм. Мы не доверяем никому, тем более — власти.

Сегодня у общества особых иллюзий нет. Все всегда говорят, что всё плохо. И это тоже мешает. Если народ какой-то страны не верит ни во что, то очень трудно добиться чего-то. Если у человека нет ощущения, что это моя страна, что я буду делать для нее что-то, то нельзя надеяться на продвижение. Кто будет продвигать? Путин или Шмутин? Вот последствия потери веры. В других странах такого не было, а потому им проще живется. И эта штука требует времени. Но и мы еще живем в советской стране, так как руководители выросли в СССР. И они не могут измениться. Чтобы произошли серьезные изменения, к власти должны прийти совсем другие люди. Так что надо еще пару поколений.

Я счастливый человек. Прежде всего — в своих детях, в том человеке, которого люблю, и в своей профессии. Это и есть компоненты счастья: найти себя и других.

— Как думаете, завидуют ли вам? Считаете ли себя счастливым человеком?

— Конечно, завидуют. Любой успешный человек является объектом зависти для определенного круга людей. Особенно внутри профессии. Вообще телевидение в этом смысле дико неприятная штука, так как каждый хочет быть номер один. Но меня это совершенно не тревожит, сам никому не завидую.

Мне везло на людей прежде всего, но без очень упорного стремления к цели ничего нельзя добиться в жизни. Везение — штука такая: очень быстро улетучивается.

 Я счастливый человек. Прежде всего — в своих детях, в том человеке, которого люблю, и в своей профессии. Это и есть компоненты счастья: найти себя и других. А что еще?

Владимир Познер в Екатеринбурге