Т. ТУЛИНА: В общих чертах на мой вопрос вы уже ответили, но хотелось бы конкретно. 6 февраля ваша передача вышла в разных эфирах, на Дальний Восток и на Москву. Как вы можете это прокомментировать? Спасибо.
ПОЗНЕР: Моя программа выходит в прямом эфире. И всегда, раз прямой эфир, то это Дальний Восток. И мой зритель на Дальнем Востоке самый продвинутый. Потому, что он получает всё то, что происходит в этой программе. Ведь потом программа «Познер» повторяется по орбитам. И это даёт возможность вмешаться редакторским образом, вмешаться в тело программы. Это происходит не часто, но происходит. А происходит следующим образом. Когда программа идёт в прямом эфире, то в аппаратной есть человек. Я не буду называть его фамилию, потому что это не имеет никакого значения. Но в какой-то степени, можно сказать, что это политкомиссар, который следит за тем, что происходит. И отмечает, про себя, разумеется, то, что, как ему кажется, представляет опасность. Он об этом докладывает. Он докладывает об этом генеральному директору. Генеральный директор на своё усмотрение (неразборчиво) говорит: «Да ладно, не важно». Или: «Ну-ка, дайте мне DVD, я посмотрю». Смотрит и говорит: «Вот это убрать, и это убрать».
Значит, в той программе, о которой вы говорите, в которой была Тина Канделаки, в конце передачи мы с ней заспорили о том, что происходит на телевидении. Я процитировал ее, что она как сказала: «Изменилось очень телевидение, оно стало поразительно каким-то более открытым, по сравнению с тем временем, когда туда не могли попасть некоторые люди, а следовательно, идеи». И я её спросил: «А кто виноват, что не могли попасть некоторые идеи? Люди и некоторые идеи»? На что она мне ответила: «Ну, кто виноват? Мы сами». Я говорю: «Одну минуточку. Как это мы сами? Вам не кажется, что это происходит по чьей-то воде»? Ну, возник некоторый спор. Я сказал: «Ну, как вам кажется, я могу пригласить Навального? Вот в свой эфир». Не потому, что я люблю или не люблю Навального. И вообще, это ни причем. Но потому, что это фигура сегодняшняя, привлекающая внимание. Поэтому, я бы хотел его пригласить».
Как вы думаете? Ну, и дальше начался такой, не ответ на вопрос, а вокруг да около, такое скакание, так сказать. Она говорит: «Вот, вы можете на моем сайте…». Я говорю: «Да нет, не на вашем сайте, на Первом канале». Вот. И весь этот разговор исчез, когда это было на Москву. То есть упоминание Навального. Не то, что пригласить Навального, а упоминание Навального было убрано. Что, это Владимир Владимирович Путин позвонил и сказал? Да конечно, нет. Но в то же время, раз Константин Львович счел нужным это убрать, он же не с потолка это взял? Лично Константин Львович наверняка не против того, чтобы в эфире появился Навальный. С точки зрения журналистской это нормально. Есть ещё другие интересы, которые исходят из или от Кремля, и конкретных людей, которые определяют вещательную политику. Вот это произошло. И я хочу ещё раз сказать, что это, конечно, относительно редко бывает, но бывает. И это одна из… Как вам сказать? Это один из компромиссов, на которые я пока иду. Пока. Потому, что может быть такая ситуация, когда я скажу: «Все». И, кстати говоря, когда в этом году… Вы знаете, что летом мы уходим. Моей программы нет, потому что … нет зрителей, летом очень мало зрителей. Поэтому программа возвращается где-то во второй половине сентября, а то и позже. И вот, когда она должна была вернуться, я был у Константина Львовича, и пошел такой разговор, с намеком: «Может быть, вообще, не выходить»? Я говорю: «А почему»? «Ну, скажите, Владимир Владимирович, вот если бы вчера вы выходили в эфир, кого бы вы пригласили»? Ну, я говорю: «Прохорова. Потому что только что был скандал с партией, и так далее». Он говорит: «Правильно. Журналистски – правильно. Но я бы вам не дал». Я говорю: «А почему»? «Ну, вы же понимаете, вам легко, вы отвечаете за себя. Я-то отвечаю за Первый канал. Как вы думаете, если меня снимут, тот человек, который придет вместо меня, это будет лучше? Я могу вам сказать точно, что это будет хуже». Вот, собственно говоря, и весь разговор.
КОРРЕСПОНДЕНТ: А Навального пригласите?
ПОЗНЕР: Одну минуточку. Когда я говорю, что если мы закроем программу, то я обязательно… И это не ультиматум, я обязательно созову пресс-конференцию. Причем не только с российскими журналистами. И объясню все, почему закрыли программу. Не потому, что я вам… Это не угроза, но просто… Но я обязан объясниться перед своим зрителем, все-таки меня знают, почему я ушел с эфира. Поэтому я говорю: «Давайте, как вы считаете, второй такой случай может быть, когда будет нечто похожее, и опять возникнет это…». Он говорит: «Не только что может быть, а будет 100%». Я говорю: «Ну, хорошо, давайте, рискнём. Возобновим программу. А если это произойдет, ну, вот тогда и произойдет». И, в общем, программу возобновили. Ну, может так случиться, что, в конце концов, не из-за Навального, но нечто похожее, да? Когда он скажет: «Нет». И тогда, я скажу: «Каспаров (не?) много интереснее, чем Навальный». Я как-то ему сказал, что вы, конечно, чемпион мира по шахматам, но не вообще чемпион мира. Он на меня очень обиделся. Так вот, тогда я должен буду сказать. Ну, что делать? Я надеюсь, что это не произойдет. Но это может вполне произойти. Так что вот такой ответ. И я очень рад, что благодаря интернету интересующиеся люди могут увидеть все то, что было убрано. Потому что это теперь отслеживают, и в интернете выкладывают. Вот программа, а вот что из нее убрали. Я этому обстоятельству очень рад. Потому что постепенно становится бессмысленным что-то убирать. Понимаете, да? Или надо вообще ее закрыть, или тогда ее надо оставлять. И почему жители Дальнего Востока могут это услышать, а жители Москвы… Видимо, речь не о жителях. Видимо, речь о других.
Ссылка
