Я хотел поделиться с вами об одном из самых, пожалуй, ярких впечатлений, которое за несколько месяцев съемок документального фильма о Франции, постепенно стало для меня ясным.
Это полное или почти полное отсутствие у французов каких-то имперских склонностей. Причем, давайте вспомним. Франция была великой империей. Были колонии в Карибском бассейне, в Северной Америке, то есть и в США, и в Канаде. Были колонии в Азии, в частности, Индокитай. Были колонии в черной Африке, и в экваториальной Африке, и в Северной Африке. То есть было много колоний.
И расставалась Франция со своими колониями очень непросто – это были кровавые войны, в частности, во Вьетнаме, где французам нанесли очень тяжелое поражение, и затем в Алжире. В Алжире, заметьте, было 8 миллионов алжирцев и один миллион, ну, их называли так, черноногих – то есть это французы, колонизаторы, которые уже много поколений подряд жили в Алжире. То есть это были люди, которые считали, что это их страна.
Во время войны с Алжиром возникла организация, она называлась ОАС, это Организация секретной армии, лозунгом которой были слова: «Алжир был и останется французским». Были попытки убить де Голля, который в конце концов понял, что нужно отпустить Алжир. И несмотря на все это, прошло несколько десятков лет, и, действительно, во Франции нет этой ностальгии по империи. И это для меня очень важное впечатление.
Конечно, отказ от империи происходит тяжело, но это неизбежно. Все империи, которые мы когда-либо знали, в какой-то момент перестали существовать, прекратили свое существование. И мне казалось бы, что для россиян важно помнить об этом – что это неизбежно, но что это вполне переживается. На самом деле, легче жить без этих имперских устремлений, чем с ними. Во всяком случае, мне так показалось во Франции. Вот такая история.
