ВЕДУЩИЙ: Добрый вечер, в эфире программа «Времена». Я — Владимир Познер.
Ну, что, хочу вас поздравить с тем, что завтра первый день лета, значит, многие начнут уезжать в отпуск, в том числе и за рубеж. Это, в общем, так входит в планы. Ну, и по стране тоже. И вот те, у кого есть такие планы, я очень надеюсь, что их не постигнет судьба тех 7 тысяч россиян, которым было отказано в выезде за рубеж за первые 5 месяцев этого года. Да-да, это своего рода отказники. Раньше были другие, а вот теперь вот такие. Значит, эти ограничения наложила на них Федеральная служба судебных приставов, руководствуясь новыми положениями закона, который называется так – «Об исполнительном производстве».
Более того, на этой неделе руководитель этой службы Николай Винниченко объявил о том, что его ведомство добивается права аннулировать и внутренние железнодорожные и авиабилеты. И не только это, а также отключать мобильную связь у должников. То, что судебные приставы все больше становятся реальной силой, стало понятно и по итогам встречи Дмитрия Медведева с министром юстиции Александром Коноваловым, посвященной повышению эффективности судебной системы.
29.05.08 Дмитрий МЕДВЕДЕВ, Президент РФ: В этой деятельности достаточно важное место занимает и ваше подразделение, я имею в виду, прежде всего службу судебных приставов. И понятно, что от того, насколько точно, в срок, исполняются судебные акты, зависит в целом эффективность судебной системы. Поэтому давайте поговорим о том, как нам развивать в дальнейшем эту систему, подумаем над тем, как нам законодательство, может быть, оптимизировать по этим вопросам. Тем более что это тонкая, щепетильная сфера.
ВЕДУЩИЙ: Впрочем, сам глава Федеральной службы судебных приставов, говоря о расширении прав, сказал, что некоторые из предлагаемых мер нуждаются, я его цитирую «в юридическом осмыслении». Ну, а поскольку все эти меры могут коснуться практически каждого гражданина по сути дела, неплохо было бы осмыслить это и в ходе, скажем, широкой общественной дискуссии. И надеюсь, что сегодня разговор с нашими гостями как-то может быть начнет это обсуждение и, по крайней мере, будет ему способствовать.
Но хочу, прежде всего, представить нашу «свежую голову» сегодня — это актер, режиссер, писатель и путешественник Вениамин Борисович Смехов. Добрый вечер.
ВЕДУЩИЙ: Вы не боитесь стать не выездным по этим вот делам, путешественник?
Вениамин СМЕХОВ: Сначала я боюсь быть «свежей головой».
ВЕДУЩИЙ: А чего вы боитесь?
Вениамин СМЕХОВ: Потому что такие специалисты у вас.
ВЕДУЩИЙ: Ну, как раз «свежая голова»… Ну, хорошо, предположим, вы этого боитесь.
Вениамин СМЕХОВ: Насчет заграницы — нет, у меня пока получается. Я только что прилетел.
ВЕДУЩИЙ: Но у вас долгов нет, вот это надо иметь в виду, перед ГИБДД, перед… Может быть, у вас там…
Вениамин СМЕХОВ: Только перед женой, перед детьми.
ВЕДУЩИЙ: Есть долг?
Вениамин СМЕХОВ: Моральный.
ВЕДУЩИЙ: Моральный, понятно. Пока еще за это…
Вениамин СМЕХОВ: Нет такого пристава, ко мне никто не приставлен следить за моральными долгами.
ВЕДУЩИЙ: Ну, хорошо. Дай бог, чтобы это было так. Ладно. Все-таки гости. Гости нашей программы, действительно, эксперты. Причем здесь есть в обязательном порядке юристы, потому что, как вы сами понимаете, эта тема требует юридических знаний. Итак, я их представляю, как всегда, справа от себя и против часовой стрелки: первый заместитель директора Федеральной службы судебных приставов — первый заместитель главного судебного пристава Российской Федерации Сергей Владимирович Сазанов, рядом с ним председатель Комитета Государственной Думы по конституционному законодательству и государственному строительству Владимир Николаевич Плигин, напротив меня заместитель председателя Комитета Государственной Думы по бюджету и налогам, адвокат Андрей Михайлович Макаров, и рядом с ним член Общественной палаты, адвокат Павел Алексеевич Астахов. Всем вам добрый вечер.
У меня есть один вопрос сразу к вам. Я назвал цифру — 7 тысяч человек за 5 месяцев.
Сергей САЗАНОВ, первый заместитель директора Федеральной службы судебных приставов — первый заместитель главного судебного пристава Российской Федерации: За 4.
ВЕДУЩИЙ: Даже за 4. Это по России.
Сергей САЗАНОВ: Это по России и это в целом. Я сразу же хотел бы внести небольшое уточнение…
ВЕДУЩИЙ: Если позволите, только я вопрос завершу. Мы вычитали в Интернете, что по Оренбургской области, там сообщают ваши сотрудники, что за 5 месяцев у них получается, только вот в Оренбургской области, 1760 человек. Я подумал: значит, сколько у нас регионов, 88?
Сергей САЗАНОВ: 85.
ВЕДУЩИЙ: Хорошо. Если в одном 1700, значит, выходит, что в основном в Оренбургской области злостные неплательщики, по сравнению со всей страной?
Сергей САЗАНОВ: Я не готов сейчас прокомментировать ситуации с Оренбургом, но в целом, допустим, за прошлый год, и сразу же хотел бы небольшую коррективу внести — это вы сказали, за штрафы ГИБДД вы можете лишиться…
ВЕДУЩИЙ: Нет?
Сергей САЗАНОВ: Нет. Закон четко и однозначно говорит, что только за неисполнение судебного решения вот может быть ограничен выезд. Причем этот закон «Об исполнительном производстве». Он корреспондирует с законом «О порядке въезда и выезда», который говорил и ранее, он с 1997 года действует, о том, что гражданин в случае неисполненного судебного решения на территории Российской Федерации может быть временно ограничено его право выезда за пределы до погашения.
ВЕДУЩИЙ: И все-таки вы согласны с тем, что по неуплате штрафа ГИБДД может быть и судебное решение и в этом случае…
Сергей САЗАНОВ: В конце концов, может.
ВЕДУЩИЙ: И тогда…
Сергей САЗАНОВ: Да, полностью согласен.
ВЕДУЩИЙ: Тогда — да. Причем сумма штрафа — не причем?
Сергей САЗАНОВ: Здесь в первую очередь имеет значение — это злостное уклонение от уплаты штрафов и, наверное, многоразовость, так скажем, вот этого.
Вот если неоднократно гражданин подвергался штрафным санкциям, то в итоге… Но не служба судебных приставов, а непосредственно ГИБДД может обратиться в суд и суд примет соответствующее решение.
ВЕДУЩИЙ: Понял. Ну, вот, значит, это у нас такое начало. Вы понимаете, о чем мы будем говорить. В частности, меня интересуют мои конституционные права, как это могут мне, даже если я злостный неплательщик, не разрешать говорить по мобильному телефону. Если это так, я перестаю какие-то вещи понимать. Предстоит, по-моему, интересная дискуссия. Предстоит, потому что сейчас предлагаю вашему вниманию рекламу.
ВЕДУЩИЙ: Значит, я хотел начать с цифры — 1 миллиард рублей. Наверное, я адресую это вам, Сергей Владимирович. Вот именно столько составляет сумма задолженности по алиментам в нашей стране — миллиард рублей. Вот мы нашли эту цифру, проверили, вроде она подтверждается. Значит, к алиментщикам, как и к другим должникам, будут применяться вот эти новые, ну, скажем так, карательные санкции. Так вот, чем вызвана необходимость ужесточения тех мер, которые у вас уже есть? Что, они оказались недейственными? В чем дело-то?
Сергей САЗАНОВ: Здесь вопрос очень интересный и я бы хотел по поводу ужесточения мер немножко сразу уточнить. На самом деле это заблуждение. Вот эта мера, она действует с момента создания службы. Как я сказал уже, был и есть на сегодняшний день федеральный закон «О порядке въезда и выезда», и там соответствующим образом оговаривается возможность временного ограничения выезда гражданина за границу. И эта мера — служба судебных приставов.
ВЕДУЩИЙ: Я имею в виду не меру выезд за рубеж, но дополнительные, которые, видимо, просят: и поездки по стране, и мобильная связь. Это совершенно новые вещи.
Сергей САЗАНОВ: Понятно. Здесь это связано в первую очередь с тем, что… Вот, допустим, по алиментам, вот мы раз начали обсуждение этой темы. На наш взгляд, это наиболее социально важная тема, именно по исполнению судебных решений, потому что, в общем-то, речь идет о нормальном воспитании будущих поколений и возможности дать детям нормальное образование и нормальное обеспечение.
ВЕДУЩИЙ: Это понятно.
Сергей САЗАНОВ: И насколько, допустим, эффективным оказалось то же ограничение выездов за границу. Вот в прошлом году было 22 тысячи ограничений всего по Российской Федерации, из них порядка 5 тысяч по алиментам. И вот эта мера позволила взыскать с алиментщиков порядка 300 миллионов рублей, вот тем, которым был ограничен выезд, то есть 300 миллионов рублей мы смогли направить как раз на выполнение алиментных обязательств. Что касается ограничений пользования мобильной связью и так далее, я боюсь, что в определенной степени это заблуждение. Никто не говорит о том, что должник будет лишен возможности разговаривать по мобильному телефону и так далее. А вопрос-то в том, что телефон не является предметом обычного домашнего обихода, допустим, по крайней мере, спорный вопрос.
И телефон может быть изъят для погашения задолженности как иной какой-то вид имущества. И разговор сейчас ведется не о том, что телефон отнять, это применялось и раньше, а о том, что оператору может быть на счет перечислена сумма, которая значительно превышает стоимость самого телефона.
ВЕДУЩИЙ: Вы знаете, я читал собственными глазами. Было написано: мобильная связь, Интернет и кабельное телевидение.
Сергей САЗАНОВ: Речь сейчас идет о том, чтобы была возможность в качестве задолженности изымать те денежные средства, которые проплачены за пользование вот этими электронными устройствами.
Павел АСТАХОВ: Абонентские платежи, об этом идет речь.
Владимир ПЛИГИН, депутат ГД РФ: То есть это деньги, Владимир Владимирович.
ВЕДУЩИЙ: Я понимаю, что это деньги.
Владимир ПЛИГИН: И речь идет о следующем, я думаю, что эту цифру нужно привести. Откуда возникла необходимость систематизации мер и частичного ужесточения мер? У нас сейчас в производстве находятся более 2 миллионов исполнительных производств по взысканию алиментных платежей, более 2 миллионов. И можно представить, сколько детей за этим стоит. И есть другая проблема, крайне важная для нас для всех — это проблема того, что официально выплачивается минимальная заработная плата, то есть это не реальные деньги. Деньги в конвертах, детишкам не хватает этих денег. Ну, представьте себе драмы и трагедии, которые происходят.
ВЕДУЩИЙ: Я понимаю прекрасно.
Владимир ПЛИГИН: И в этой связи нужно не гипертрофировать что-то, а понимать сущностную вещь. Если у тебя есть деньги для того, чтобы поехать за рубеж или если у тебя есть деньги для того, чтобы купить серьезный мобильный телефон и положить туда денежные средства на счет, то давай так, объективно совершенно, — заплати своему ребенку. А 2 миллиона дел — это как минимум 2-3 миллиона детей. И дальше совершенно нормальная система взаимоотношений. Вот я всегда привожу пример. Ведь закон достаточно широко обсуждался в Государственной Думе, особенно в связи с ограничением выездов за рубеж. Была огромная интернет-дискуссия. Мне понравилось одно письмо, оно было написано с ошибками, его написал Гога. Он сказал: «А я деньги своим детям всегда плачу». Вот. Заплати свои деньги детям, и у тебя не возникнут эти проблемы.
ВЕДУЩИЙ: Знаете, вы сказали — 2 миллиона дел, — а у меня есть цифра, что вообще у судебных приставов сейчас находятся 27 миллионов дел.
Владимир ПЛИГИН: В прошлом году 34,7.
ВЕДУЩИЙ: Это значит, что почти каждый… В общем, нет, больше даже, но каждый пятый россиянин точно, находится, таким образом, простите за некоторую вульгарность, на крючке у приставов. Каждый пятый. Это что такое происходит?
Владимир ПЛИГИН: Владимир Владимирович, не совсем так. Все дело в том, что речь идет о большом количестве исполнительных дел, но достаточно часто… Например, те самые пирамиды строительные — множество исков заявлено по отношению к конкретным юридическим лицам.
Поэтому очень часто в отношении одного и того же юридического лица есть много дел. Но если у тебя много детей и от разных семей…
ВЕДУЩИЙ: Сергей Владимирович, скажите, пожалуйста, тогда, вот эти 30 миллионов, сказано было. Сколько из них — это индивидуальные личности?
Сергей САЗАНОВ: Нет, 34 миллиона — это всего исполнительных производств находятся в службе приставов. Из них, вот Владимир Николаевич уже сказал, что значительное количество, действительно, это к различным пирамидам, та же печально известная «Социальная инициатива». Следующая группа исков — это иски граждан друг к другу. Дорожно-транспортное происшествие какое-то, один человек подает на другого в суд, и денежные средства… Это какие-то бытовые проблемы, там затопили, опять же через суд вот это решается. И, на мой взгляд, здесь вопрос еще в том, что вот мы фиксируем ежегодный рост на 3-5 миллионов исполнительных документов ежегодно. Если у нас было 23 миллиона исполнительных производств в 2005 году, то 34 — в 2007, вот на 11 миллионов рост идет. С чем это связано? Ну, на мой взгляд, это не так плохо. Это связано с тем, что у нас повышается правовая культура, и граждане цивилизованным способом пытаются решить свои проблемы.
ВЕДУЩИЙ: Хорошо. Господа адвокаты?
Андрей МАКАРОВ, депутат ГД РФ: Я не адвокат все-таки.
ВЕДУЩИЙ: Ну, хорошо, господа юристы.
Андрей МАКАРОВ: Можно два соображения общих? Вот мне кажется, все-таки поднимаемая проблема, вот она не должна светись к тому, что вот, сколько у нас миллионов дел, сколько людей и так далее. Проблема в том, что по существу служба судебных приставов стала очередной правоохранительной и очередной силовой структурой. Когда мы говорим о правоохранительной и силовой структуре, мы в первую очередь должны говорить о том, как будут защищены права людей. Вот это в любом государстве, и я надеюсь, в нашем, которое сегодня борется с правовым нигилизмом, и строит правовое государство. Ну, у нас такая национальная главная идея — это построение правового государства. Вот давайте его строить.
Теперь что происходит у нас? Когда мы плохо работаем, потому что на самом деле мне очень нравится, когда объясняют увеличение количества исполнительных производств, то есть неисполненных на самом деле производств, когда это объясняют тем, что у нас резко возросло правосознание, граждане в суды пошли, обрадовались просто — побежали. Я вот почему-то всегда думал, что это объясняется плохой работой. Если не исполняются, если люди не выполняют ту функцию, то, для чего они делают, вот не справляются они с работой, обычно в таких случаях у нас силовые и правоохранительные органы говорят: мы не справляемся с работой потому, что нам не хватает прав. То есть это нормально. Им добавляют очередным законом эти права.
Сергей САЗАНОВ: Можно уточняющий вопрос — кто не справляется? Я просто не понимаю.
Андрей МАКАРОВ: Я понимаю, вы силовая структура, вас не перебивали. Я депутат, меня перебивать можно.
Можно я договорю? Когда я выскажу свою мысль, она станет понятна даже мне самому. Так вот, смысл в том, что добавляют права. Проходит какое-то время, выясняется, что все равно что-то не так. Говорят: вы знаете, конечно, хорошо, что вы нам добавили прав, вот теперь добавьте еще. Вот только что был принят Государственной Думой, года еще не прошло, новый закон «Об исполнительном производстве». То количество прав, которое туда было добавлено, Владимир Николаевич абсолютно правду говорит, — это была широкая дискуссия, очень серьезная дискуссия. Вот на самом деле в законе прописали все то, что служба судебных приставов может делать. Кстати, я считаю, что закон на самом деле хороший, потому, что он в значительной степени технологичен. Он говорит, что вы можете делать, как вы можете делать — это все правильно. Но только закон в нашей стране, он как скальпель хирурга. Им можно сделать операцию и вылечить человека, а можно покалечить. И тогда возникает вопрос — кому мы в руки дали этот закон? И вот мне кажется, на самом деле, вот то, что говорил президент страны министру юстиции, там на самом деле самые главные слова он сказал в конце. Их всего два. Он сказал: «Вы знаете, очень деликатная сфера, очень чувствительная». Вот давайте мы думать об этой деликатности и чувствительности.
Чем отвечают эти люди за свои действия? Вот давайте мы просто сейчас поговорим о степени ответственности. Ведь судебные приставы не 10 лет тому назад появились у нас в стране, как говорят, что вот в 1997 году была создана служба судебных приставов. С XIII века существуют. Так вот, в судебных уставах 1864 года для того, чтобы стать судебным приставом, ты сначала должен был внести залог — 600 рублей. Вы представляете, что такое 600 рублей тогда? Чтобы было понятно, судебный пристав тогда получал годовую зарплату 600 рублей. Вот эти 600 рублей он должен был внести только для того, чтобы претендовать на эту должность. Это были деньги, что если он что-то сделает не так, если он чьи-то права нарушит, в этом случае эти деньги шли в погашение этого ущерба. А ведь это была Россия царских сатрапов, самодержавие, опричники самодержавия. Нехорошо было как бы, но они за что-то отвечали.
Вот я принес специально бумагу. Это, простите, не я придумал. Это пресс-релиз службы судебных приставов. Нам говорят, что вот благодаря закону стали работать вообще просто… Ну, раньше работали хорошо, теперь работаем просто гениально, и в качестве такого примера приводят торги, когда вот имущество должника распродается. Приводят пример: распродажа имущества ГУПа «Пермские авиалинии». Ну, вот гениально: вертолет «Ми-2» продан за 110 тысяч рублей, вертолет «Ми-2» продан за 105 тысяч рублей, а дальше… Тут десяток вертолетов и вот колоссальное достижение, что все они при начальной цене конкурса в 1 миллион 83 тысячи рублей были проданы за 2 миллиона 15 тысяч рублей. Так вот, это за 40 тысяч долларов в переводе на русский язык, был продан десяток вертолетов. Так вот, давайте мы подумаем о том, как люди…
Секундочку, это ваш документ, это не я его там принес, это не наши негодяи, пресса вот, которая там, это вы написали. Вы даете это как пример своей работы. Итак, что у нас происходит? Люди получили огромные права. Причем все замечательно. У нас же конституция говорит: права людей могут быть ограничены только законом. Вот мы дали людям инструмент, мы в законе прописали. И формально вот все то, что делает служба судебных приставов — это законно. Вопрос только в том, кто и как это делает. Проблема, как всегда, в правоприменительной практике.
ВЕДУЩИЙ: Сергей Владимирович, я должен дать вам возможность выступить.
Сергей САЗАНОВ: Спасибо большое. Я все-таки хотел бы вернуться к своему вопросу. Я внимательно очень вас выслушал. Значит, рост исполнительных производств говорит о плохой работе кого? Я так и не понял. И второй вопрос…
Андрей МАКАРОВ: Ну, наверно, вашей. Не вашей лично, вашей службы.
Сергей САЗАНОВ: Да, служба плохо работает, поэтому к нам идут все больше и больше людей. И второй вопрос по поводу вертолетов. Я хочу обратить внимание и аудитории, и попросту пояснить, наверное, что служба судебных приставов не занимается реализацией. Реализацией занимается, или занимался до последнего момента Российский фонд федерального имущества. Служба судебных приставов, передавая на реализацию вот в этот фонд арестованное имущество, фактически функции свои на этом заканчивала. И после того, как деньги по реализованному имуществу передавались в службу судебных приставов, она их перечисляла должникам и взыскателям. Вот маленькое уточнение.
Андрей МАКАРОВ: И сейчас то же самое, да?
Сергей САЗАНОВ: Да.
Андрей МАКАРОВ: Тогда я вам просто передаю — это пресс-релиз вашего… Просто там написано, кто что реализует и кто, куда, кому передает.
ВЕДУЩИЙ: Павел Алексеевич, вы хотели.
Павел АСТАХОВ, член Общественной палаты РФ: Понятно, что четверть страны живет в долг и должники не хотят отдавать свои долги. Мы с этим сталкиваемся каждый день в судах. Они не приходят в суд, выносится решение, их преследуют, они не платят до последнего. Есть другая часть страны, которая становится кредиторами и не может взыскать эти долги. Единственной у нас инстанцией становится служба судебных приставов. Мы идем туда и просим: помогите взыскать нам долги, он у меня взял в долг, этот причинил мне вред, я не могу получить деньги. Так вот, один факт, который говорит о том, что работа идет неэффективно, факт, закрепленный на международном уровне — мы вышли на первое место по количеству жалоб на неисполнение судебных решений в европейском суде по правам человека
Сергей САЗАНОВ: По отношению к государству, вот маленькое добавление.
Павел АСТАХОВ: А государство за кого расплачивается, Сергей Владимирович, за чью работу и неспособность выполнить судебное решение расплачивается государство Россия?
Сергей САЗАНОВ: Дайте, я поясню, потому что не надо путаницу вносить. Здесь ситуация очень простая.
Служба судебных приставов вот по закону о бюджете, точнее, на основании бюджетного кодекса Российской Федерации, не занимается взысканием долгов с Российской Федерации, из бюджетов Российской Федерации. Все.
Павел АСТАХОВ: Подождите, обжалуются решения по конкретным делам по статье 6-й — отказ в доступе к правосудию, и невозможность взыскать деньги. Вот мы о чем говорим, вот мое личное мнение. Я категорически против расширения прав любой спецслужбы, любой правоохранительной структуры. Да, это не вина службы судебных приставов, что они не могут взыскать, это скорее беда. Но завтра они попросят ядерную бомбу дать и кнопку с чемоданчиком. И что, это уменьшит количество должников? Нет, этого не произойдет. Мы 4 года не можем взыскать деньги, вот моя коллегия. Работаем с вами плотно, находим имущество, сыщиков подключаем. Человек идет, дает взятку, имущество переоформляет. В двух странах признан мошенником, в Швейцарии и во Франции, никуда не выезжает, все есть, бизнес есть, ваши приставы разводят руками — ничего не можем сделать.
ВЕДУЩИЙ: У меня есть такое ощущение, я задаю вопрос и «свежей голове», с одной стороны, и вам, господин Плигин, такой, что вот подобного рода усиление при всех, ну, может быть, благородных устремлениях, чаще всего угрожает моим конституционным правам. Я даже считаю, что возникает дополнительная взяткоемкость из-за этого, потому что сразу возникает возможность торга очень серьезного. Я понимаю устремление — заставить этих сволочей… Понятно. Но другая сторона… Вот у вас не вызывает таких опасений подобного рода дополнительные права?
Вениамин СМЕХОВ: Владимир Владимирович, у меня пока интерес слушателя, потому что я, конечно, в этом очень плохо разбираюсь. А параллельно, конечно, вечный вопрос о справедливости. Справедливость в данном случае, как мне кажется, она в той же части, что разговор о законе для всех или закон для всех с исключениями, допустим. Кто такие эти люди, которых мы сейчас вольно или невольно… ну, не знаю, смягчаем их вину или что. Потому что вы говорите: как тогда мои конституционные права? Мы же говорим о нарушителях. Тогда возникает, извините, старый вопрос о прерванной истории законопослушания в России. Он случился в 1917 году, эта катастрофа.
Сейчас как будто бы связь времен по рецепту товарища Гамлета вы пытаетесь заново связать. Тогда, извините опять же, я не Копенгаген в этих делах, но с моей скромной точки наблюдения, если начать думать о законопослушании, о том, чтобы закон был выше власти, — это вечная и важная идея, — наверное, надо приветствовать в принципе любую акцию соответствующих наших правовых органов к усмирению привычек создавать из себя исключение. Если закон для всех — значит закон для всех. Кажется, это невозможно для нас, потому что мы понимаем свободу как возможность нарушить закон — таков парадокс нашей жизни.
Совсем недавно… Ухожу немножко в сторону, надеюсь, вы понимаете, что это как-то связано и с этим разговором.
Совсем недавно люди, садящиеся за руль, когда я вернулся из командировки из заграницы и естественно, водитель обязательно… Наш водитель, россиянин, говорит: «Да что вы, у нас нормально, какие дела? Не надо… Ну, набросьте на себя, в крайнем случае». Я говорю: «А почему?» Это у меня получается естественно. Почему естественно исполнение закона во всех странах, кроме нашей? Я так обобщаю. Почему естественно оправдание любого нарушения закона во имя свободы? В таком случае, может быть, прерываю логическую линию, извините, мне очень сложно в незнакомой области, но это мое, родное, я сталкиваюсь каждый день с тем, что кому-то можно, а кому-то нельзя. Наверняка среди этих оштрафованных нет тех, которые имеют право здесь вляпаться и в алиментные нарушения, и перед ГИБДД, — перед всеми нашими аббревиатурами, потому что он может позвонить, может быть, кому-нибудь из здесь сидящих, и после этого, вне всякого закона, выехать за границу.
ВЕДУЩИЙ: Вы знаете, вы затронули очень философскую тему, она меня давно интересует. Дело в том, что я утверждаю, что в России вообще нет понимания свободы, а есть понимание воли — что хочу, то и ворочу. Все-таки свобода предполагает некоторую ответственность, а воля — никакой ответственности. Вот я хочу надеть или не хочу надеть ремень безопасности — вот это воля и совершенно не имеет отношения к свободе. Но это философский разговор…
Вениамин СМЕХОВ: Это фигура речи. Для Пушкина воля была свободой.
ВЕДУЩИЙ: Я не уверен в этом. Но не будем. Да?
Андрей МАКАРОВ: Justice и справедливость. У нас правосудие и справедливость — это разные понятия. В английском «justice» — это одно и то же.
ВЕДУЩИЙ: Я понимаю это.
Владимир ПЛИГИН: Был начат блестящий разговор: справедливость, воля. Но я вот хотел бы вернуться к термину «справедливость». Нужно же понимать, что происходит, вот прежде чем мы говорим об ограничении прав. Значит, прежде чем начинается исполнение судебного решения, состоялось многократное судебное заседание, то есть суд принял это решение. Суд принял решение по 14 миллионам 700 тысячам делам, которые в настоящее время исполняются службой судебных приставов. Это многократно оценивалось в ходе судебных публичных заседаний. Решение вынесено, и оно не исполняется. Справедливо это или не справедливо, уважительно это или не уважительно, это свобода или воля? Конечно же, государство обязано это делать.
Другое дело, что я поддержу Павла Алексеевича в предыдущей своей ссылке — самым безобразным образом государство исполняло свои решения, и бюджет плохо исполнял свои решения. Поэтому были многочисленные иски целого ряда категорий граждан, пострадавших во время аварий, чернобыльцев и прочее, к российскому государству, которые исполнялись плохо. Мне представляется, сейчас в этой сфере мы налаживаем порядок, и государство начинает исполнять решения. Но еще раз, господа, когда мы говорим вот об этой деликатной сфере, мы же говорим реально совершенно о том, что несправедливо не исполнять.
Если ты взрослый, серьезный человек, выполни эти обязательства. Теперь пределы, я подчеркиваю слово, пределы ограничения права. Я понимаю, что все мы можем вспомнить там о чемоданчиках или каких-то супер-пределах. Закон технологически пределы устанавливает, здесь нет ничего особенного: мобильный телефон как имущество и деньги на счету как имущество. Есть 10 позиций, по которым закон четко устанавливает — это не может быть изъято, это не может быть конфисковано. Ты имеешь право на квартиру, на жилище, ты имеешь право на минимальные средства — заработную плату — на свое собственное обеспечение. Поэтому еще раз хочу сказать, никого не защищая: закон технологичен и сама служба судебных приставов добивается…
ВЕДУЩИЙ: Одну минуточку, вопрос о справедливости. Почему возникает ощущение, что справедлив, да, может быть, не совсем? Вот какой-нибудь человек, рядовой, служащий и так далее, ну, вот не выплачивает налоги, и к нему вламываются после судебных решений. А другой человек, предположим, живет на Рублевке или еще где-то там живет и где-то служит, и тоже не выплачивает. Вот можете ли вы утверждать, вот глядя всем в глаза и со спокойным сердцем, что к нему точно так же…
Сергей САЗАНОВ: Точно так же. Причем делался анализ. Вот этот вопрос неоднократно задается. Точно также взыскиваются алименты, точно также описывается имущество. Здесь единственный, может быть, нюанс, какого плана, что вы говорите, что входят в квартиру, а человек, который живет на Рублевке, к нему нет необходимости вламываться в квартиру, потому что у него есть другие виды имущества, на которые возможно обратить взыскание и которое можно реализовать.
Павел АСТАХОВ: Просто в первом случае это единственная квартира, как мы видели, дворнику срезали петли и выставили дверь. А во втором случае человек, который живет на Рублевке, как правило, оформляет все на юридические лица, на оффшорные компании. У него ничего нет.
Сергей САЗАНОВ: Вот я не понимаю, почему коллеги пытаются службу судебных приставов так очернить…
Павел АСТАХОВ: Да нет, не пытаемся, что вы, у вас тяжелейшая задача — прививать уважение к судебному решению. У вас тяжелейшая задача. Не уважается решение суда в стране.
Сергей САЗАНОВ: Тяжелейшая задача. Тем более наша работа заранее неблагодарна. Всегда есть две стороны, всегда есть необходимость отнять имущество, независимо, там по кредиту или по судебному решению, но забирают мое и навсегда, вот известная пословица. И вопрос-то здесь не в том, что, так, скажем, вламываются в квартиру или не вламываются. Вот вы говорите — квартиру забрали. Но есть 446-я статья Гражданского процессуального кодекса, которую Владимир Николаевич упомянул, не называя, о том, что единственное жилье, на него не может обращаться взыскание, оно единственное жилье, и на продукты питания, и так далее.
Павел АСТАХОВ: А есть принцип гуманности, — нельзя человека с детьми выбрасывать на улицу. Есть принцип гуманности.
Сергей САЗАНОВ: Можно договорить? Я депутата не перебивал.
Андрей МАКАРОВ: Он не депутат, его можно.
Павел АСТАХОВ: Общественности можно вмешиваться.
Сергей САЗАНОВ: И вопрос-то в том, что если суд выносит решение выселить этого дворника, это же не пристав придумал, это суд на судебном заседании. И есть маленькая разница…
Павел АСТАХОВ: У вас есть свои полномочия, вы можете дать возможность человеку, правда?
Сергей САЗАНОВ: Суд может все-таки исследовать все дело до конца, провести несколько судебных заседаний, провести судебное следствие даже, а судебный пристав обязан выполнять резолютивную часть судебного решения и вплоть до того, что у нас были случаи, когда судебный пристав привлекался к уголовной ответственности за то, что он это судебное решение по разным причинам объективным не выполнял. Понимаете?
Андрей МАКАРОВ: Можно еще кому-нибудь что-нибудь сказать.
ВЕДУЩИЙ: Прошу.
Андрей МАКАРОВ: Спасибо огромное. Значит, первое, что хотелось бы сказать, что мне ужасно нравится, что любая попытка сказать, что вообще что-то не так, — это очернительство. Второе, я действительно хотел бы поддержать коллегу из службы судебных приставов, действительно, на Рублевке абсолютное равенство. Я вот буквально несколько дней тому назад ездил на Рублевку, что не дверь, то судебные приставы ломают замок. Действительно, это нормальный как бы подход. Я все-таки немножечко о другом хотел бы сказать. Коллеги, не надо оправдываться важностью задач, не надо оправдываться той несчастной женщиной с тремя детьми, которая не получает алименты. Вот никто никогда в жизни не убедит меня в том, что основное количество выезжающих за границу у нас алиментщики, злостные причем, злостно уклоняющиеся.
Проблема в том, и вот мне кажется, вы подняли самый главный пласт. На самом деле «свежая голова» действительно подалавежую мысль, которую, правда, все Россия знает — у нас избирательное право. Избирательное право. И вот когда этому избирательному праву дают специальные инструменты, причем дают их в законе — это страшно. Я еще раз говорю, мне очень нравится закон, он хороший закон, вопрос — как он применяется. А вот теперь давайте мы посмотрим, только вот не о старушке с протянутой рукой, у нас аргумент, стоит на дорожке — подайте, милые, всю Россию ограбили, а то, как происходит на самом деле. Вот нам говорят: получили возможность, наконец, войти в квартиру, раньше не могли, должны были сторожить, когда он выйдет.
Ну, я понимаю, что конституция и так далее. Но в этой квартире, помимо этого должника, живут еще другие собственники, в отношении которых нет судебных решений. Вы входите в эту квартиру, вы их конституционные права нарушаете или нет? Нарушаете. Не надо, я как юрист говорю, спорить со мной в этом плане не надо. Так вот, следующий вопрос: простите, а как насчет 7 процентов? 7 процентов, с которых начинается взыскание. Как только в службу судебных приставов обратились, сразу к этой сумме добавили 7 процентов и вот мы начнем работать.
Первое, куда пойдет имущество, которое мы с вами взыщем — оплатим вот эти 7 процентов. Следующее пошло. Изъяли имущество. Выяснилось, что там, в этой квартире имущество другого собственника. Забрали, быстренько реализовали. Как реализовывают, я вам показал на примере вертолетов. Пришел другой собственник. Правда, мы говорим: другой же собственник может защититься, он пойдет в суд и скажет: это мое имущество, верните. Но ему только скажут: «Вы извините, мы это имущество уже продали» — «Ну, так хотя бы деньги отдайте». — «Что у вас там было? Компьютер, который мы забрали? Вы знаете, он там не показался на торгах, его продали рублей за 15. Вот эти 15 рублей честно мы вам возвращаем». — «Нет, ну как же, я же его купил за 5 тысяч долларов. Это мне для работы было нужно». — «Ну, вы знаете, на торгах, к сожалению, другого никто не дал, мы вам честно возвращаем деньги».
И, наконец, следующий момент. Все знаем, вот сегодня эта тема вообще не произносилась еще — рейдерство. Вот сегодня наконец-то государство начинает бороться с рейдерством, потому что никакая рыночная экономика не может существовать в отсутствие нормальной судебной системы и, кстати, нормальной службы судебных приставов.
ВЕДУЩИЙ: А вы бы не хотели хотя бы коротко сказать все-таки для зрителей, что такое рейдерство?
Андрей МАКАРОВ: Я хочу понятными словами, а то мы же терминами в основном бросаемся. А рейдерство — это когда… Вот, допустим, у господина Плигина есть… Ну, еще раз говорю, у господина Плигина нет, но, допустим, у него там есть маленькая лавочка, где он по ночам немножко шьет. Ну, вот понимаете в чем дело, я тоже люблю шить, а у него замечательная швейная машинка, которой у меня нет. И хочу я забрать у господина Плигина швейную машинку, потому что сам он мне ее не отдает. Я делаю очень просто. Я за небольшие деньги, кстати, прейскурант даже известен, за сколько, я организовываю судебное решение в отношении господина Плигина, что он должен кому-то 5 рублей. Дальше судебные приставы вламываются по этому судебному решению к господину Плигину и забирают у него эту машинку.
Павел АСТАХОВ: Вместе с лавочкой.
Андрей МАКАРОВ: Вместе с лавочкой, естественно. Ну, если машинку забирать, что же лавочку не забрать? Так вот, весь смысл в том, что сегодня налаженная система рейдерства без участия судебных приставов…
Вениамин СМЕХОВ: Что такое рейдерство?
Андрей МАКАРОВ: Рейдерство — это захват вашего имущества, захват предприятия на самом деле, потому что на самом деле именно таким путем захватывают сегодня предприятия. Так вот, захватить чужое предприятие, на которое я не имею права, невозможно без незаконного судебного решения, невозможно без службы судебных приставов.
И более того, очень интересно, помните, когда мы дали силовую поддержку, когда стало силовым ведомством, нам ведь объясняли это популярно, и, кстати, я с этим согласен: как же так, старушка идет исполнять решение, старушка, судебный пристав приходит взять у должника, а ее собаками травят, как же мы без защиты? Теперь вместо того… Раньше братки приходили, бандиты, забирать это предприятие, двери ломать, теперь это делает служба силовой поддержки судебных приставов.
Так вот, я сейчас говорю совершенно о другом. Еще раз, я не хочу бросить тень ни на службу, ни на людей, которые честно работают, но весь смысл в том, что, к сожалению, люди в большинстве своем судят не по тем, кто честно выполняет свой долг, а вот по тем случаям, которые сегодня, к сожалению, сплошь и рядом, и, к сожалению, учащаются все больше и больше.
ВЕДУЩИЙ: Хорошо. У меня есть вопрос к вам, и вы сразу разовьете. Павел Алексеевич затронул этот вопрос — насчет срока. Вот человек заплатил — все. А оказывается, что он не сразу сможет куда-то поехать. В течение 30 дней он еще… Почему?
Андрей МАКАРОВ: Какие 30 дней, о чем вы говорите?
Павел АСТАХОВ: Гораздо больше.
ВЕДУЩИЙ: А почему?
Павел АСТАХОВ: А потому что вас будут гонять, как зайца, по всем инстанциям и будут требовать принести эту бумажку, принести эту бумажку. Я это говорю, потому что мы создавали прецедент 5 лет назад. И судился я со следователем Генеральной прокуратуры. И тот арестовал у меня две машины. После отмены Верховным судом решения суда и снятия ареста в службу судебных приставов мои помощников ездили год, чтобы снять арест с двух машин. Год ездили. Тут неправильно написано, эта бумажка не такая, эта не такая. Да это автоматически должно происходить. Заплатил, есть решение суда, вступило в законную силу — все. Этого не происходит.
ВЕДУЩИЙ: Я хочу процитировать все-таки, тогда вы ответите. Вот информация пресс-службы УФССП по Оренбургской области, опубликованная буквально на днях. Цитирую: «Всем необходимо знать, что процедура отзыва поручений об ограничении права выезда за границу в случае полного погашения задолженности составит около месяца». Это официально даже. Но почему?
Сергей САЗАНОВ: Я для начала хотел бы коллег искренне совершенно, от всего сердца поблагодарить за те вопросы, которые вы подняли, потому что, действительно, я не собираюсь скрывать, есть проблемы у службы судебных приставов.
Андрей МАКАРОВ: Слава Богу, договорились.
Сергей САЗАНОВ: И вопрос-то в том, что… Вот мы говорили в начале передачи о миллионах судебных решений, 34 миллиона. Вот эти 34 миллиона исполняют на сегодняшний день 25 тысяч человек всего. То есть нагрузка на одного исполнителя 136 в среднем исполнительных производств в месяц. На 22 дня поделить, получается 6,5 исполнительных производств. Вот 6,5 дел в день пристав должен сделать. Качественно он может сделать? Да конечно не может. Вот отвечаю на вопрос и немножко хочу вернуться к выступлению министра юстиции при встрече с президентом.
Было сказано об инновациях. Вот служба судебных приставов разработала концепцию, соответствующую информатизации, с созданием программного обеспечения специализированного, с возможностью создания сначала локальных, а в перспективе всероссийской базы данных и электронных сетей для того, как раз, чтобы вот этот месячный срок ликвидировать. На самом деле все очень просто. Служба судебных приставов или пристав выносит постановление об ограничении выезда и что он делает дальше? Он его отправляет в Федеральную пограничную службу. Федеральная пограничная служба у себя в базу данных его заносит, расчет производится судебным приставом, он выносит постановление, отменяет свое решение. И что дальше делается? Оно опять идет в Федеральную пограничную службу. Вот именно с этими почтовыми пересылками и так далее.
ВЕДУЩИЙ: Вы хотите сказать, что это вопрос просто техники?
Сергей САЗАНОВ: В определенной степени да.
ВЕДУЩИЙ: То есть если я проштрафился, таким образом, но все-таки я все заплатил, дальше я еще страдаю, потому что мы не готовы к проведению таких реформ. Так чего вы их проводите тогда? Вот понимаете, у нас все время так: мы принимаем решение, но еще надо это, это, это делать. Но решение уже принято и получается вообще несправедливо. Я говорю: как же вы от меня требуете, а сами-то вы что делаете? А сами… Ну, вы здесь говорите очень хорошо и симпатично, а я представляю, когда я прихожу к рядовому товарищу, который это решает, я представляю, как он со мной будет разговаривать. Совсем не как вы.
Андрей МАКАРОВ: С вами хорошо Владимир Владимирович, но проблема в том, вы поднимаете очень важную тему. Вот смотрите, человек пришел в аэропорт. Он не знает, он вообще не знал, что у него…
Сергей САЗАНОВ: Суд состоялся, не знал, что его вызывали.
ВЕДУЩИЙ: Он суд-то знает.
Андрей МАКАРОВ: Секундочку, знает, да.
Павел АСТАХОВ: Нет, может и не знать. Заочное решение.
Андрей МАКАРОВ: Секундочку, один момент. Он заплатил по решению суда, но не знал при этом, что надо заплатить 7 процентов судебному приставу за исполнение. И его задерживают за 7 процентов судебного пристава. Но смысл в чем? Что он приезжает, ему говорят: «Вы знаете, у вас там есть задолженность, поэтому вы не можете уехать». Он говорит: «Слушайте, я этого не знаю, но вы мне скажите какая, я вот сейчас прямо пойду, прямо вот тут в аэропорту заплачу». Ему говорят: «Нет, милый, будь любезен, пройди всю процедуру. Ты возвращайся к себе, я не знаю куда, пройди всю эту процедуру, а вот потом все это будет сделано». А почему?
ВЕДУЩИЙ: Владимир Николаевич?
Владимир ПЛИГИН: Ради истины я должен, правда, сказать, что вот все, что в настоящее время говорит Андрей Михайлович, — это вопрос к нам, то есть это вопрос к порядку взыскания.
Андрей МАКАРОВ: Я не знал, что это вопрос к вам.
Владимир ПЛИГИН: Это вопрос к нам, Государственной Думе, и к вам в том числе.
И таким образом мы можем выстраивать определенную очередность, но, ни разу, это тоже надо сказать, ни разу не возникал вопрос о том, чтобы ограничивать выезд, потому что не уплачен некий исполнительский сбор. Ни разу.
Андрей МАКАРОВ: Нет там этого вообще. Там идет общая сумма, Владимир Николаевич.
Владимир ПЛИГИН: Не возникал этот вопрос. Давайте не будем это все…
ВЕДУЩИЙ: Ну, как? Вот я только что процитировал.
Владимир ПЛИГИН: Значит, если не уплачены основные деньги, то есть если не уплачены собственно алименты, если не уплачен собственно долг, тогда возникает вопрос ограничений. Я бы хотел защитить закон в данной ситуации. Но Андрей Михайлович поднял очень серьезный вопрос — пределы государства. До какой степени мы должны наращивать государственную машину и влияние государства. Я конечно, с огромным уважением отношусь к службе судебных приставов, потому что выполняют важную работу, но в настоящее время они, в том числе начинают говорить о том, что нас мало. Вот это серьезный вопрос. Мне кажется, что нас (государства) слишком много. Поэтому, видимо, нужно как-то систематизировать работу, нужно ее автоматизировать. И, конечно, вы подняли вопрос, который совершенно недопустим — это мы не тратим деньги на технику и из-за того, что мы не тратим деньги на технику, человек еще ограничен в правах 30 дней. Ставьте вопрос и можно финансировать.
Павел АСТАХОВ: Страшная новая услуга появилась. Знаете, какая? Это к вам.
Сергей САЗАНОВ: Какая?
Павел АСТАХОВ: Появилась услуга — поменять фамилию и паспорт. Все. И вы ничего не можете сделать. Вот мы мошенника преследуем 4 года, а он взял и поменял фамилию.
ВЕДУЩИЙ: Если правильно я понимаю… Я даже не должен задавать этот вопрос, потому что… Но хотелось бы знать — я могу где-нибудь проверить, существует ли какая-нибудь база данных всей страны, где я могу на всякий случай проверить, нет ли дела против меня? То есть, конечно, такой базы нет?
Сергей САЗАНОВ: Нет, такой базы в пределах всей страны нет. Есть база данных региональная соответствующая. И по городу Москве, по управлению, ну, наиболее актуально, потому что здесь наибольшее количество и международных аэропортов, соответствующая задача поставлена, телефоны у нас находятся, есть соответствующие сайты в Интернете, есть справочные телефоны. Единственное есть ограничение. Я лично звонил по этим телефонам, проверял. Есть ограничение — вам по телефону информацию не скажут. Вас пригласят, объяснят, в какой отдел необходимо подойти и в какое время за получением информации об ограничении выезда, и есть списки, которые еженедельно, регулярно обновляются.
ВЕДУЩИЙ: То есть вам вообще ничего не сказали?
Владимир ПЛИГИН: Это пределы вмешательства в частную жизнь. Мы должны это тоже понимать. Если мы будем публиковать открытые базы данных, это совершенно недопустимо. Действительно, это будет реальное ограничение.
Вениамин СМЕХОВ: Можно я скажу? Владимир Владимирович, вы очень важную вещь сказали, что закон готов, уважаемые органы, правоохранительные или новые судебные, готовы, но не готовы подъездные пути, не готова система контроля.
ВЕДУЩИЙ: Да.
Вениамин СМЕХОВ: Я думаю так. Если мы сейчас говорим о людях, которые выезжают, не заплативши, так может быть, тогда, на всякий случай, пока мы не можем всех проконтролировать, временно, пока мы подготовимся, просто не надо никуда выезжать. Остаться в России.
ВЕДУЩИЙ: Всем.
Вениамин СМЕХОВ: Да, это чисто патриотическое предложение. А зачем это нужно, если мы не можем разобраться? Помочь судебным приставам разобраться, пока мы будем сидеть дома. С нами же легче тогда будет.
ВЕДУЩИЙ: Я вам хочу сказать, что до конца программы осталось ровно 60 секунд. Пожалуйста.
Владимир ПЛИГИН: Первое — предложение сменить паспорт плохое, это уголовное наказание. Второе, что касается конкретно такого рода оценки: заплати и спокойно уезжай.
ВЕДУЩИЙ: Да, пока вы не готовы проверить.
Сергей САЗАНОВ: Вот я к Андрею Михайловичу. 7 процентов идут в бюджет, а не судебным приставам. Уже идут 4 года.
ВЕДУЩИЙ: Но все равно надо заплатить, правда, же?
Андрей МАКАРОВ: У меня предложение только одно: если кто-то из участников случайно не выедет за границу после этой передачи, у меня просьба провести вторую передачу.
ВЕДУЩИЙ: Хорошо, договорились.
Единственное, что эта программа показала, на мой взгляд, — то, что надо еще много говорить, много обсуждать прежде, чем принимать какое-то решение. У меня ощущение такое, что еще очень много как-то так провисло.
Спасибо вам большое. Сейчас реклама и я завершу программу.
ВЕДУЩИЙ: Уважаемые зрители, первое, что я вам хочу сказать, что ни 7 июня, ни 14 июня в связи с переносами и праздниками и так далее наша программа не выходит, ни 7-го, ни 14-го. Мы с вами встретимся в следующий раз 21 июня. Запомнили.
Теперь, завершая программу. Сегодня, напоминаю вам, всемирный день борьбы с курением. Так я не стану никого агитировать, что вот не надо курить, это совершенно банальная вещь, но все-таки хочу обратить ваше внимание на некоторые факты, причем именно факты, подчеркиваю это. Значит так, в России курит 63 процента мужчин и 20 процентов женщин, что ставит Россию на одну из первых мест в области курения. Потребление сигарет в России за годы распада СССР возросло вдвое. Это при уменьшении населения почти такое же. Представляете, да? Значит, 13-летние. У нас 33 процента курят 13-летних, а среди 17-летних — 58 процентов курят. Значит, если бы россияне не курили, то продолжительность жизни мужчин в России увеличилась бы на 6 лет, а женщин — на 3 года. В среднем курящие умирают на 10 лет раньше некурящих. Ничего так срок, правда? Далее. 90 процентов всех случаев рака легкого, 15-20 процентов всех случаев онкологических заболеваний, 75 процентов хронического бронхита и эмфиземы, и 25 процентов смертей от сердечнососудистых заболеваний связаны с курением. Это доказано. Ежегодно в России от болезней, связанных с курением, умирает 350 тысяч человек, то есть в 10 раз больше, чем погибает на дорогах России во время ДТП.
Ну, я мог бы продолжить о том, какие существуют у нас лобби и в частности и в Государственной Думе, самые разные люди, которые всячески препятствуют принятию или каких-либо мер борьбы с курением сигарет главным образом, но курением вообще. Мог бы рассказать о том, как подсаживают школьников, как их подлавливают, как их приучивают, тут очень много чего есть. Наше государство прекрасно знает о том, какой ущерб курение наносит стране. И что же оно делает? На мой взгляд, ничего оно не делает.
Вот смотрите, на том самом Западе, который очень принято ныне ругать, ну, во Франции, в Германии, в Италии, я не говорю о США, вообще давно довольно и весьма успешно запрещено курение во всех общественных местах. Во всех. Вообще, кроме того, резко взвинчены цены на сигареты. И есть успех. А у нас? Если государство так обеспокоено состоянием здоровья нации, почему оно ничего не делает? Вот невозможно запрещать курение вообще, это я понимаю. Это все равно как сухой закон, который приводит к криминализации и прочее, и прочее. Но можно же, например, запретить вообще рекламу сигарет. Совсем. Вот чтобы не было рекламы сигарет. Можно в принципе? Можно, конечно. Можно ввести соответствующие порядки насчет того, что нельзя курить в ресторанах, барах и так далее. Этого не делается. Так вот — почему? И не пора ли задавать эти вопросы и законодательной власти, и исполнительной власти, и, наконец, судебной власти? Вот такие Времена.
[/spoiler]