Ни то ни се?

Некоторое время назад наткнулся в “Общей газете” на программную статью г-на Подберезкина, пафос которой заключался в особой духовности русского народа, в особенном его пути, в его, прости господи, исключительности (г-н Подберезкин не замечает параллели с народом еврейским, тоже, как известно, претендующим на исключительность?). Чуть позже в “Московских новостях” прочел статью Василия Аксенова “Старые песни о глупом”, в которой автор пытается определить причины и истоки антизападных настроений в России и приходит к выводу, что началось все это еще аж в XVIII веке, при Екатерине Великой. Как считает Аксенов, г-н Херасков и иже с ним в своих романах адресовались к Екатерине и изображали Запад как погрязший в пороках и лишенный духовности источник зла (это вам ничего не напоминает, дорогой читатель?), а Россию — как рай обетованный, где счастливые пейзане среди цветущих кущ сеют и жнут тучные нивы. Что же до множества мерзостей русского бытия того времени (читайте “Путешествие из Петербурга в Москву” А. Н. Радищева), то это, надо полагать, аберрация, клевета или результат происков агентов влияния все того же тлетворного Запада в лице масонов, империалистов и евреев. Хотя не исключено, что все они суть одни и те же лица, как в анекдоте с длиннющей бородой о переписи населения в СССР, когда еще существовала Карело-Финская республика: пытались выяснить, сколько же там финнов, обнаружили лишь двух — фининспектора и Финкельштейна, но при ближайшем рассмотрении они оказались одним лицом. ..

Вообще-то говоря, можно понять г-на Хераскова и К о : Екатерина была чистой немкой, состояла в переписке с такими вольнодумцами, как Вольтер и Дидро (последний даже подолгу гостил у нее в Петербурге), поклонялась Петру, пытавшемуся развернуть Россию лицом к Западу, и будто даже замыслила далеко идущие реформы. Правда, пугачевский бунт так ее напугал, что реформы были забыты.

Во многом я согласен с Аксеновым, но, думаю, он ошибается относительно времени зарождения антизападных настроений. С моей точки зрения, все произошло гораздо раньше, когда князь Владимир принял православие и Россия присоединилась к восточной ветви христианства. По моему глубочайшему убеждению, именно это решение оказалось для нее судьбоносным и имело самые тяжкие, чтобы не сказать пагубные, последствия. Пойди Россия по пути западного христианства (католичества), она, скорее всего: а) обошлась бы без страшной революции октября 1917 года и того, что за ней последовало и б) уже давно заняла бы прочное и весьма престижное место среди стран Европы, а значит, и мира. Кто знает, быть может, в этом случае она позднее, во время раскола западного христианства, повернулась бы в сторону протестантизма и — не приходится сомневаться — теперь была бы среди стран, вызывающих восхищение и даже зависть. Хочу обратить ваше внимание на то, что все без исключения протестантские страны (Швеция, Норвегия, Дания, Финляндия, Голландия, большей частью Германия, в основном Бельгия и Швейцария, Канада, США. Англия, Австралия, Новая Зеландия) занимают первые места в мире как по уровню, так и по качеству жизни. От них чуть отстают ведущие католические страны — Франция, Италия, Испания, Португалия. Есть, правда, букет довольно бедных католических стран (каких среди протестантских нет вовсе), в частности вся Латинская Америка, Словакия, Польша, Венгрия. Что же касается стран православных, тех, что в свое время встали под знамена Византии, то, заметьте, среди них нет ни одной высокоразвитой, ни одной, обеспечивающей приемлемый уровень жизни. Я имею в виду Грецию, Югославию, Украину и, конечно же, Россию.

Однако, в отличие от других православных церквей, Русская Православная Церковь всегда проповедовала исключительность России и русских, идею о “третьем Риме” и его превосходстве над всеми остальными. Это началось задолго до восшествия на престол Екатерины. Еще при Иване Грозном существовала в Москве “немецкая слобода”. Почему “немецкая”? Потому что там жили иностранцы, а иностранец чем отличается от русского? Тем, мои дорогие, что он не говорит по-русски, а следовательно, он — немой, то бишь немец. Вдумайтесь в эту логику: коли ты не говоришь на моем языке — ты немой, неполноценный. Ну а то, что я на твоем не говорю, — это нормально, на хрена, простите за грубость, мне твой язык?

Идея богоизбранности русского народа cпособствовала обособлению, отгораживанию России от внешнего мира, что принесло России неисчислимые беды и отбросило ее на века от ведущих стран, зато укрепила власть церкви почти до уровня царской (вспомним, что РПЦ претендовала на то, чтобы патриарх стоял выше царя — чего Грозный, понятное дело, не допустил, но стремление к высшей власти у церкви было всегда). “Железный занавес”, окончательно опустившийся при Сталине и существовавший вплоть до конца советской власти, на самом деле начал опускаться задолго до того, и РПЦ в этом процессе играла роль Михаила Андреевича Суслова — то бишь главного идеолога.

Тех, кому интересна эта тема, отсылаю к “Философическим письмам” Петра Яковлевича Чаадаева, одного из самых блестящих русских мыслителей, коим восхищался сам Александр Сергеевич Пушкин, бывший строгим судьей. Я же замечу, что в результате принятия православия и, в особенности, действий РПЦ Россия оказалась ни Востоком, ни Западом. Она до сих пор мучительно ищет свое место в мире, по-прежнему сильно, если не безнадежно, отстает и по уровню, и по качеству жизни от множества стран, по-прежнему в значительной своей части отравлена претензией на исключительность (чего, между прочим, нет ни в одной высокоразвитой стране, что вовсе не означает, будто люди, там проживающие, своей родиной не гордятся — гордятся, но не считают себя ни богоносцами, ни богоизбранными и, безусловно, причисляют себя к определенному сообществу). И при этом Россия видит, как видела всегда, что живется ей, как бы это поделикатнее выразиться, фуёво (да простит меня Александр Исаевич Солженицын за это заимствование из “Одного дня Ивана Денисовича”), и поэтому завидует тем, кто живет лучше, а раз завидует, то и не любит.

Все это и порождает деятелей типа Подберезкина с его “Духовным наследием”, которые, сами того не желая, способствуют еще большему отставанию России, еще большей ее обособленности, еще большему ощущению того, что она — ни там и ни сям.

Так сказать, ни то ни се.

Владимир Познер (апрель 2000 года)