Чем хуже, тем лучше?

Некоторое время тому назад, работая над документальным фильмом “В поисках “железного занавеса”, я оказался в Вене в знаменитом увеселительном парке “Пратер”, который, в частности, знаменит своим огромным чертовым колесом. Колесо очень старое, вместо обычных сидений или гондол он снабжен своего рода домиками: внутри есть стулья и стол, обстановка напоминает маленькую комнату, из окон которой открывается во все стороны вид на просторы Вены. Нам предстояло снимать небольшой эпизод именно в одном таком “домике”, и я вдруг вспомнил сцену из замечательного американского фильма “Третий человек”. Для тех, кто не видел его — он вышел вскоре после окончания Второй мировой войны и в Советском Союзе не демонстрировался, — поясню, что действие происходит в послевоенной оккупированной союзниками Вене. В городе царят подкуп, коррупция, процветает черный рынок. Одно из главных действующих лиц — американец по имени Харри (его бесподобно играет бесподобный Орсон Уэллс), который делает деньги на том, что продает детским больницам разбавленный пенициллин. Харри сам говорит, что качество “лекарства” таково, что следует считать везунчиками тех детишек, которые умирают сразу. У Харри есть друг детства — Холли (его блестяще играет Джозеф Коттон), который приезжает из Америки в поисках Харри и находит его. Харри хочет приспособить Холли к своему делу, но тот ни в какую не соглашается. Последний их разговор происходит как раз на чертовом колесе. Вспомнил я эту сцену и заключительные слова Харри почти что дословно. Он говорит: “В Италии при Борджиа были войны, отравления, кровопролития и мерзости. Но у них было Возрождение, Микельанджело и Леонардо да Винчи. ..швейцарцы имели пятьсот лет мира и демократии. И что они придумали? Часы с кукушкой. Пока, Холли”.

Авторам фильма простим некоторые неточности (ни Леонардо, ни Микельанджело не творили во времена правления семьи Борджиа), но ведь какая фраза! Не могу забыть ее. Меня все время мучает вопрос: а не прав ли Харри? Может быть, в самом деле устроенная, спокойная, сытая жизнь убивает мятежность, страстность человеческой души? Ну если не убивает, так, по крайней мере, обволакивает толстым слоем жира? Швейцарцы, надо признаться, кое-что создали. Что? Ну, выдающуюся банковскую систему, например. Вкуснейший в мире шоколад. И, конечно, лучшие на планете часы (в том числе, с кукушкой). Насчет искусства там пожиже. Но как же там все спокойно! Один мой приятель, который начинал свой профессиональный путь переводчиком-синхронистом ООН в Женеве лет сорок тому назад, недавно вновь посетил этот город и, вернувшись, восхищенно и с несомненной долей зависти сказал мне: “Знаешь, это единственный город в мире, в котором абсолютно все остается таким, каким было десять, двадцать, сорок лет назад! До чего же это здорово”.

Его, человека русского, понять можно, учитывая нашу непрекращающуюся вот уже десятки лет чехарду. Но вопрос остается открытым, вопрос, как мне кажется, имеющий чуть ли не трагический ответ.

Я прошу не придираться и не пытаться ловить меня на мелочах — это дело простое, но мало продуктивное. Попробуем взглянуть на некоторые, скажем так, совпадения. К какому времени относятся высочайшие пики развития искусства в России? Разве не к самым трудным и трагическим временам Николая I и революции—гражданской войны—террора? Разве нельзя сказать, что взлеты искусства в Англии, в Италии, во Франции, в Испании, в Германии, в Голландии, в Латинской Америке, в США попадают в основном на времена неустойчивые, трудные, порой страшные? Разве мы погрешим против истины, сказав, что, кода в этих странах наступали периоды относительного благополучия, покоя и благоденствия, не было создано ничего или почти ничего, что можно было бы причислить к вершинам искусства?

Страдания возвышают человека, активизируют его творческий потенциал… Вполне суконная фраза да и к тому же банальная. Но поверьте, я повторяю ее преднамеренно, чтобы подвести к парадоксу. К чему стремится человек? Всегда и во всем к счастью, о чем свидетельствуют сказки, легенды, былины и тому подобное. Даже в таком великом историческом документе, как Преамбула к Декларации независимости США, сказано: “Мы считаем эти истины самоочевидными: что человек наделен своим создателем некоторыми неотъемлемыми правами, среди которых жизнь, свобода и стремление к счастью”. А что такое счастье, мы знаем (см. вскользь упомянутые сказки, легенды, былины и т.д.): богатство, вечная любовь, вечная же молодость и вообще молочные реки и кисельные берега во всех своих многонациональных проявлениях. Богатство — не фокус; с вечной любовью дела обстоят несколько сложнее, но и это не научная фантастика; к вечной молодости мы продвигаемся настолько быстро, что казавшаяся еще недавно мечта идиота сейчас обрела абсолютно реальные контуры благодаря клонированию и достижениям генной инженерии. А что до всеобщего благоденствия (кисельные берега и молочные реки), то с этим надо повременить, хотя в некоторых странах нечто такое намечается (Швейцария, Норвегия, Люксембург, Дания, Швеция, Финляндия…). Так вот, не получается ли так, что мы, стремясь к счастью, одновременно стремимся к (аж страшно писать это) собственной гибели? В конце концов, что делает нас человеками, если не способность творить искусство?

Понятное дело, слышу хор возражений: мол, человеку всегда свойственно страдать, он человек, никогда не успокоится, поэтому он всегда будет творить. Так-то оно так, и все же…

Не знаю как вы, но когда я читаю или рассматриваю описания рая (блаженства, высшей формы счастья), я начинаю умирать от скуки. Ангелочки летают — заметьте, видны только крылышки и торс, никаких вторичных половых признаков, они похожи друг на друга как две капли воды, они играют на арфочках, порхают среди маловыразительных облачков… Тоска да и только. То ли дело ад! Тут уж не до скуки — корчатся на кольях сжигаемые в вечном пламени грешники, чудовища медленно жуют чьи-то члены, дьяволы дико хохочут, тыча алебардами и иными колющими предметами в глаза своих жертв. Разве можно сравнивать?! Одним словом, творчество!

Мммм-да. Странные мысли приходят в голову, когда висишь на чертовом колесе. Очень странные.